Генофонд нации
Шрифт:
– А мое сердце не выдерживает, что какие-то козлы вывезли из России секретную установку. Уже! Условное обозначение, я запомнила, я все запомнила – СГН! – громко произнесла Пиланго, забыв, что обещала только шепнуть.
В результате ее зловещий шепот заглушил даже пиликанье скрипки.
Коряпышев посмотрел на Стефана. Тот быстро опустил глаза. Коряпышев понял, что телохранитель знает родной язык своей подопечной.
Пиланго, утратившая оперативные навыки, не заметила, что между мужчинами проскочила искорка – предвестник пожара.
– Надо это дело перекурить, – сказала она своим
– Надо, – машинально согласился Коряпышев. Про установку СГН он прежде ничего не слышал, но это и не удивительно – снял погоны десять лет назад. Тем приятнее будет по возвращении заглянуть к коллегам с известием, что у них из-под носа опять увели секретную военную технику – в достоверности сообщения Пиланго он пока не усомнился. Ее информация всегда подтверждалась.
Пиланго достала из сумочки золотой портсигар с алмазным сердечком, начиненный крепчайшими сигаретами «Житан».
– Ты знаешь ТТХ [12] этой СГН? – не удержался Коряпышев от вопроса, чтобы понять, о чем речь. От сигареты он тоже не удержался, с наслаждением затянувшись табачным дымком с незнакомым привкусом. Но уже в следующую секунду горло перехватило. Нет, не от дыма. От непринужденного ответа Пиланго на вопрос о тактико-технических характеристиках неведомой установки.
– Миллион сперматозоидов в минуту. Или миллиард. Тот мужик хвалился, что теперь весь генофонд России у них в руках.
Дело принимало интересный оборот. Особенно учитывая национальный проект по увеличению рождаемости. А тут весь генофонд нации уже за рубежом!
– Как, ты говоришь, называется эта хреновина?
– Это не я. Это он мне так сказал. Установка СГН – не знаю, как расшифровать.
– Если аббревиатура на русском языке, то «ГН» – конечно, генофонд, – вслух подумал Коряпышев.
– Тогда «С» – секретный! – обрадовалась Пиланго. – Вроде, эту штуку в Петербурге сварганили, а сюда продали за пять миллионов евро, – сказала Пиланго.
– Может быть, форинтов? – усомнился Коряпышев.
– Нет, я такие вещи не путаю! – отрезала Пиланго.
– А как у вас об этой установке разговор зашел?
– Ну он мне предложил… Словом, это неважно, что он мне предложил, главное, что я ему предложила поостыть. Пускай идет к цыганкам с Келети [13] . Вот тут он и стал задвигать про эту СГН. Мол, он тоже участник эксперимента, и его живчики не абы что, а супертема. Но я все равно не согласилась, Светозар Петрович, вы не думайте.
Пиланго неожиданно покраснела, и это стало вторым удивительным открытием для Коряпышева за это утро.
Первым же было то, что он не забыл острый вкус оперативной работы. Пьянящий этот вкус вернулся к нему вместе с глотком рома и затяжкой табака, внушительными прелестями Пиланго и звуками плачущей скрипки. И неважно, что это всего лишь красивые декорации, – некоторые полагают ненадежной декорацией и саму земную жизнь. Главное, что среди этих декораций, на этой сцене, ты и режиссер, и актер, и сам Господь Бог, ненадолго залезший в шкуру опера, чтобы парой шахматных ходов вернуть в этот мир порядок и справедливость.
– И что, крутой был мужик? – продолжил Коряпышев разведопрос, одновременно соображая, в каком бы тихом укромном местечке его завершить.
– Не то чтобы слишком крутой. Скорей, подкрученный, – продемонстрировала Пиланго свое близкое знакомство с живым русским языком. – Уже не шестерка, еще не туз. Стефана какой-то приятель. Запал на меня во время выступления… Но вот бабки у него действительно крутые! Были у него… Ха!
Пиланго усмехнулась, влажно блеснули ее крепкие белые зубы. «Такой девчонке палец в рот не клади!» – подумал Коряпышев, тоже усмехнувшись, но – про себя, как его некогда учили в Высшей школе Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР.
– А знаете, кто это все организовал? Ну, экспорт, продажу… Скажу – упадете и не встанете! Один наш старый знакомый…
– Да нет, пускай я лучше встану, а упадут и не встанут эти козлы, – ответил Коряпышев, действительно поднимаясь. У него уже изрядно шумело в ушах после вина и рома с газировкой и организм настойчиво подсказывал, что давно пора сбросить давление в системе. – Подробности потом, а пока здесь ставим точку.
– И куда пойдем? – сразу поняла намерение своего бывшего куратора Пиланго.
Не слыша звуков скрипки, Коряпышев оглянулся, и не зря. Прямо за его спиной оказался скрипач, переставший терзучить свой инструмент, зато со стопкой силва-палинки. Из-под спутанных волос на Коряпышева уставился большой глаз такого же, как силва-палинка, фиолетового цвета.
– Решим, – сказал Коряпышев. – Вернусь через минуту.
Пиланго кивнула головой и вдруг рассмеялась – бесшабашно, искренне, от души. Как-то очень по-русски:
– Ну, до чего ж уроды эти доценты с кандидатами! Ученые, мать их женщина! Ага, им бы только собачек мучить! Ведь лучшая установка для сохранения этого, ну как его, генофонда, это – я!
Заявление было смелое. Но Коряпышев готов был под ним подписаться, хотя помнил, что конфиденциальный источник «Пиланго» всегда имел склонность к преувеличениям. Впрочем, это общая черта всех женщин-агентов.
А вот буква «С» в аббревиатуре СГН означает, пожалуй, не «секретный», а «сохранение».
Точно, все пляшет: установка СГН – «Установка сохранения генофонда нации».
Скрипач ударил смычком по струнам, и мелодия «Чардаша» как порох вспыхнула под навесным потолком ресторана «Столетие».
Коряпышев прошел коротким коридором и толкнул дверь мужского туалета. Мелодия «Чардаша» была слышна и здесь. Коряпышеву казалось, что струя изгибается в такт с ней, словно завороженная змея индийского факира.
А потом скрипка замолчала, напоследок захрипев как живая.
Или, скорее, как умирающая.
Глава вторая Жить хотят все, но не у всех получается
1. Поутру фреч ударяет в голову… табуреткой
На мгновение ему показалось, что ошибся дверью. Да, просто ошибся дверью (хотя из коридора вела всего одна дверь) и попал в другой зал ресторана, где не было ни Пиланго со Стефаном, ни цыгана с «Чардашем». Посетители тоже куда-то исчезли, и в полутьме неяркого освещения все столики издевательски скалились на Коряпышева белоснежно-крахмальными скатертями.