Генрих Третий. Последний из Валуа
Шрифт:
Заверив короля в своей преданности и готовности к самопожертвованию, герцог выразил крайнее огорчение тем, что утратил доброе отношение своего господина. Он прекрасно видит, что его величество больше не доверяет ему, поэтому он считает себя обязанным отказаться от чина генерал-лейтенанта и покинуть Блуа. Генрих мгновенно понимает, что это означает раскол страны: протестанты тянутся к Англии, а Лига мечтает превратить французов в подданных испанского короля. Однако благодаря своей сдержанности король ничем не показывает, насколько он обеспокоен. И заверяет герцога де Гиза в своих самых добрых
На следующий день утром король и герцог снова встречаются, на сей раз в покоях королевы-матери, которая болела бронхитом. Под ее пристальным взглядом они еще раз заверили друг друга в самых добрых чувствах, и, выходя, Гиз заметил своему брату: «Все-таки он неплохой человек, не злой…»
Ближе к вечеру король вызывает Гиза. Тот находит Генриха III в самом благодушном настроении; улыбаясь, король сообщает Гизу, что собирает совет завтра утром, и просит Гиза не забыть об этом.
Вечером 22-го, ужиная с дамами, Генрих де Гиз находит под своей салфеткой анонимную записку, которой его ставят в известность, что король собирается его убить.
Фанфаронствуя и желая произвести впечатление на Шарлотту де Нуармутье, Гиз читает ее вслух, а потом высокомерно бросает: «Он не осмелится!»
Пока Гиз развлекался со своей любовницей, король давал указания Бельгарду, Луанаку и своему камердинеру Дю Альду, затем он позвал человека, с которым долго беседовал наедине. Совесть его была спокойна: нельзя было сохранить единство Франции и жизнь этого человека. И король, обладавший всей полнотой судебной власти в королевстве, имел право казнить мятежника, но он мог судить его трибуналом.
В три часа утра, утомившись от любовных утех с Шарлоттой, Гиз отправляется спать в свою постель.
В четыре часа Дю Альд стучит в дверь королевских покоев.
В половине пятого господа д’Омон, де Рамбуйе, де Мэнтенон, де Бельгард входят к королю. Бельгард открывает потайную дверь, и по винтовой лестнице они спускаются на набережную.
Собрав их вокруг себя, король шепотом спрашивает, может ли он положиться на их верность. Обрисовав им сложившееся положение, он спрашивает, согласны ли они помочь ему избавиться от Гиза. Конечно, они заверяют его, что готовы отдать жизнь за короля.
В половине шестого утра Генрих уже присутствует на мессе в своей молельне.
В шесть часов утра Жан Перикар, секретарь герцога де Гиза, будит своего господина. Герцог Лотарингский, не выспавшийся после ночных похождений, поднимается с трудом. За окном темно и льет проливной дождь.
В семь часов Генрих III отправляет в совет д’Омона, Рамбуйе, д’О, Мэнтенона, а затем из своего укрытия появляются Сорок Пять. Восемь из них, в том числе Луанак, прячутся в комнате короля, которую обычно называли «старым кабинетом»; все они были вооружены шпагами и кинжалами. Трое других располагаются вдоль лестницы, ведущей в эту комнату. Король удаляется в «новый кабинет» в сопровождении государственного секретаря Револя, своего дорогого Бельгарда и двух знаменитых бретеров.
Гиз в это время направляется в то крыло дворца, где обычно собирается Королевский совет; когда
«Благодарю вас, мой друг. Меня уже давно не оставляет это предчувствие».
Поднявшись на второй этаж, герцог поворачивает к покоям королевы-матери. Но Екатерина просит простить ее: она плохо провела ночь и утром никого не принимает. Этажом выше Генрих де Гиз входит в залу, где собирается Королевский совет; почти все его члены – министры, маршалы, интендант финансов – уже в сборе. Скоро к ним присоединяются кардинал де Гиз и архиепископ Лионский.
В восемь часов король, нервно расхаживающий по кабинету, приказывает наконец Револю позвать герцога де Гиза. Государственный секретарь выходит, но тут же возвращается с перекошенным лицом.
«О Боже! – восклицает король. – Что случилось? Вы все испортите! Ну, придите же в себя!»
Министр объясняет, что не был допущен гвардией в зал без письменного приказа короля.
Наконец он попадает в зал, где заседает Королевский совет. Он находит Гиза, который лакомится сливами: «Монсеньор, – говорит Револь, – вас вызывает король. Он в старом кабинете».
Гиз поднимается и перекидывает плащ через левую руку.
Два дня назад его величество приказал замуровать дверь, соединяющую зал заседаний Королевского совета со старым кабинетом. И теперь, чтобы попасть туда, герцог должен пройти через комнату короля, а потом через коридор, где так легко устроить засаду.
Генрих поджидает его, стоя за ковром в своем новом кабинете, весь обратившись в слух. Он слышит, как тяжело ступает высокий (не меньше двух метров) Генрих Гиз по паркету в приемной короля, где герцога приветствуют Луанак и его люди. Гиз приподнимает портьеру, закрывающую проход в коридор, и замечает в старом кабинете много людей из доверенной охраны короля – Сорок Пять. Заподозрив неладное, Гиз резко оборачивается, и в этот момент Моншерак с криком: «Умри, предатель!» наносит ему удар кинжалом в висок.
По доносящимся до него звукам король догадывается, что герцог пытается сопротивляться. Потом он слышит его хриплый голос: «Друзья! На помощь!» А еще чуть спустя еле слышное: «Господа, господа!» И наконец: «Какое предательство!»
И сразу наступила тишина.
Не в силах больше сдерживаться, король отвел ковровый полог.
Он увидел Гиза: из шеи, из ран на голове, на груди, в животе хлестала кровь. Раскинув руки в стороны, приоткрыв рот, пошатываясь, двигался он на Луанака, который проткнул его насквозь резким движением шпаги. Герцог де Гиз упал к изножью кровати; глаза его закатились – он был мертв.
Однако шум схватки достиг зала заседаний Королевского совета.
«Моего брата убивают!» – закричал кардинал де Гиз.
Маршалы д’Омон и Рец выхватили шпаги: «Не двигаться, если жизнь вам дорога!»
Генрих III приказал обыскать покойного. В кармане герцога было обнаружено письмо, начинавшееся словами: «Чтобы поддерживать гражданскую войну во Франции, необходимо ежемесячно 700 000 ливров…» Умерев, герцог де Гиз предоставил убившему его королю неоспоримое доказательство своей вины.