Генштаб без тайн (Книга 1)
Шрифт:
– Офицеры офигели от финансовой фортели.
Никто не улыбается.
Глаза полковников - как у голодных собак, которым пообещали, но не дали долгожданную кость.
Что делают генштабисты, когда их в очередной раз "бросает на камни" родное до боли государство?
Правильно.
Раскошеливайся, богатенький Буратино, иначе в следующий раз никто не прикроет, когда тебе на левые заработки надо будет смыться.
И уже плещется в граненые стаканы огненная вода.
При демократии пить мы научились гораздо лучше, чем работать.
Уборщица Валя сказала мне однажды:
–
ВЕНОК
По кабинетам Генштаба секретчики разносят указ президента № 46 "Об учреждении военного геральдического знака - эмблемы Вооруженных сил Российской Федерации".
На эмблеме орел держит в одной лапе меч, а в другой венок.
Глядя на них, я думаю, что самое подходящее название этой мишуре "Прощай, оружие!" или "В последний путь" - веночек очень кстати. Совершенно некстати этот значок, который высосет из нашей, и без того тощей, военной казны не один миллион. Это все равно, что голодному нищему - ожерелье папуаса. Вещь оригинальная, но в данный момент неуместная. Можно и потерпеть.
Так думаю не только я.
Уже слышу, как несут по кочкам друзья-однополчане новый президентский указ. Хилая поступь бестолковой военной реформы опять встречается артиллерийскими залпами офицерского цинизма.
Потом разговор обретает уже вполне нормальные черты, но желчного пессимизма от этого в словах не становится меньше.
Люди "Арбатского военного округа" хорошо знают, почему не состоялось 8 января на Совете обороны обсуждение проекта военной реформы в начале, а затем - и в конце месяца. Наверняка не состоится оно и в середине февраля. Уже хотя бы потому, что из Кремля очень неуверенно и почти шепотом передали министру обороны команду "на всякий случай приготовиться". Авось подъедет Верховный. А точнее - если подвезут...
Получается так, что затянувшиеся роды военной реформы вновь напрямую зависят от насморка Верховного Главнокомандующего. Однажды секретчик принес мне очередную порцию радиоперехватов Федерального Агентства правительственной связи и информации. В одном из них забугорный статист сообщал, что его институт подсчитал: Ельцин в течение года работал два дня из трех. По-иному можно было понять и так - 35 процентов нетрудоспособности.
Может, мы невезучие? Нам всегда что-то мешает. Враги народа. Империализм. НАТО. ЦРУ. Маразм Генсека. Евреи. Хворь президента...
Армия продолжает чахнуть. Друг говорит:
– В "Красном доме" дождутся, что военные его чуток пошунтируют. Причем бесплатно и без Дебейки.
Я думаю, что если нас доведут до ручки, то шунтировать придется не только Красный, но и Белый дом.
Хотя куда уж дальше доводить.
А может, мы не невезучие, а глупые? Но как тогда быть с аксиомой "везет дуракам"?
Уже лет десять армия ждет обещанного явления реформы личному составу. Сегодня ни в какую реформу никто не верит. Чем больше разговоров о реформе, тем хуже дела в войсках. Разговоры о реформе уже превратились в ритуальные причитания людей в погонах в ответ на бодрые прожекты вечно беременной обещаниями власти.
Раз пять обещали нам реформу при Горбачеве.
Раз пятьдесят обещали нам реформу при Ельцине.
Но не успевают новорожденные - указ-уродец или одноглазая концепция
Так и маемся. Между роддомом и кладбищем.
Полковник Атамась сказал:
– У нас военная реформа уже похожа на привидение. Все о ней говорят, но никто ее не видел.
ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ
Кремль громко заговорил о военной реформе еще при Горбачеве, когда волны перестроечного трепа захлестывали страну. "Шли процессы". Тогда мне казалось, что нет в Союзе человека, который бы не считал себя крупным специалистом по реформе Вооруженных сил.
Газеты и журналы закишели статьями, вдребезги разносящими застой в армии. Генералитет изображался в облике эдакого разжиревшего и туповатого бюрократического сословия, не желающего изменять порядок вещей, да и не знающего, как и что делать. О Минобороны и Генштабе в прессе рассказывалось как о жутко консервативных конторах, хозяева которых цепко держались за свои кресла и всячески противились прогрессивным переменам.
И был в то время только один человек, который, казалось, лучше всех на свете знал, как именно реформировать армию. Министерство обороны не знало, а он знал. Генеральный штаб не имел понятия, а он ведал.
Человек этот знал, какой должна быть военная доктрина, каким - военный бюджет, сколько у нас должно быть генералов, солдат, ракет и пушек. Человек этот, Владимир Лопатин, был депутатом Верховного Совета, отставным майором-политработником, который еще недавно добросовестно читал зевающим и мучающимся с бодуна офицерам скучные лекции в Вологодском гарнизонном вечернем университете марксизма-ленинизма (сейчас этот провинциально самоуверенный реформатор заседает в Госдуме в качестве председателя подкомитета по информационной безопасности).
Лопатин умел красиво говорить и хлестко критиковать Минобороны. Он как с писаной торбой носился со своей концепцией военной реформы и наделал столько шума, что министр обороны Дмитрий Язов с опаской поглядывал на фонтанирующего малопригодными идеями комиссара-вундеркинда. Заместители подкалывали министра: "Один майор - умнее Генштаба".
Я тогда не выдержал и опубликовал в одном толстом журнале фельетон "Не пора ли Матрене в Генштаб?" о таких, как Лопатин. Наблюдая за ним, я думал: "Почему этот неглупый человек с таким безоглядным апломбом и менторским тоном несет в отупевшие от реформаторского трепа народные массы ахинею?" Ведь у нас на Арбате есть люди в тысячу раз опытнее, информированнее его (я уже не говорю о майорском уровне стратегического мышления).
Надо было напрочь не иметь чувства самокритичности, чтобы отважиться со скромной вологодской колоколенки на полном серьезе поучать высший генералитет тому, как следует реформировать армию. Вспоминается мне рассказ Василия Шукшина, в котором сельский шизик-философ доказывал столичному гостю, что только ему известна гениальная формула счастливого устройства государства для этого надо лишь особым образом разместить перекрытия "Х" и "У"... Х+У=...
Тогда был потоп всеобщей реформаторской демагогии, и мне иногда казалось, что каждый, кто умел сколь-нибудь связно обращаться с военной терминологией, мог претендовать на пост главного военного эксперта.