Географ глобус пропил
Шрифт:
– Не-е… – помотал он головой. – Мне хватит…
– Да ла-адно! – Служкин сзади подхватил его под мышки и почти силком воткнул обратно в санки. Деловито плюхнувшись ему на колени, Служкин дернулся всем телом, и санки скользнули под уклон.
Они промчались по крутояру так, что береза, промелькнув мимо, только рявкнула. Масса санок отлилась в такую инерцию, что они с разгона вылетели на камский лед и врылись носом. Тесно сцепившихся Будкина и Служкина единым телом унесло вперед на задах, они прорыли широкую борозду
Они взбирались обратно наверх, ногтями отцарапывая со штанов ледяную корку.
– Ну давай еще разик поглиссируем… – ныл Служкин. – Ну последний… Бог троицу любит…
– Глиссируй один, – сердито отрезал Будкин.
Вздохнув, Служкин натянул шапку поглубже, оседлал санки один и кинулся вниз. Его траектория вильнула из стороны в сторону, выпрямилась и нацелилась в березу.
– Виту-у-ус!… – истошно завопил Будкин.
Но было поздно. Санки, как снаряд, врезались в комель. Служкина поставило в полный рост, шмякнуло об ствол и отбросило. Он пластом хлопнулся в сугроб и остался неподвижен.
Будкин постоял, подергиваясь от ужаса и холода, и, не выдержав, неловко, как баба через плетень, полез вниз. Он добрался до Служкина и потолкал его в бок.
– Витус, ты жив?… – растерянно спросил он.
Служкин повернул к нему красное, мокрое лицо с испуганными глазами и ошарашенно пробормотал:
– У меня в ноге что-то хрустнуло…
– Где? – забеспокоился Будкин и пощупал его ногу.
– Уй-я-а!… – взвыл Служкин.
– П-переломчик… – заикаясь, произнес Будкин.
Служкин перевел сумасшедший взгляд на свою ногу.
– Не слишком ли много для одного человека? – спросил он.
Посетители
На тех же санках Будкин отвез Служкина в больницу, и там ему наложили гипс. С тех пор Служкин сидел дома, а в школе началась третья четверть.
Проснувшись, как обычно, после обеда, Служкин в мятой майке и драном трико, босиком, небритый, непричесанный, валялся на диване и от скуки пихал костылем в живот Пуджика, развалившегося на полу. В прихожей затрещал звонок. Служкин вскочил, подтянул штаны и шустро попрыгал открывать. За дверью стояли занесенные снегом Маша Большакова и Люся Митрофанова. Служкин обомлел.
– Виктор Сергеевич, нас Роза Борисовна прислала! – затараторила Люська. – Она просила узнать, выйдете ли вы на работу в феврале!…
– Нет, – сказал Служкин и тотчас спохватился: – Да что же это я!… Вы заходите, девочки, немедленно!… – Обретая напор, он взял Машу за рукав шубки. – Заходите!… Это я растерялся – то не было ни шиша, то луку мешок… Митрофанова, залетай!
Маша вошла неуверенно, нехотя, а Люська любопытно озиралась.
– Раздевайтесь, будем чай пить, – объявил Служкин.
Маша хотела возразить, но он закричал: – Нет-нет! Вода дырочку
Девочки вошли в кухню, смущенно оправляя кофточки и юбки. Люська из-за Машиного плеча зыркала по сторонам, вертя головой.
– Вранье на третьей парте написано, что у меня на кухне календарь с лесбиянками висит, – сказал ей Служкин. – Рассаживайтесь.
Он неловко поднял чайник, опершись на костыль всей тяжестью.
– Давайте я вам помогу, – тихо сказала Маша и, не глядя на Служкина, обеими руками перехватила у него чайник.
– И не читала я, что там написано на третьей парте! – возмутилась Люська, усаживаясь. – Больно надо еще…
Служкин облегченно свалился на табуретку, вытянул ногу в гипсовом сапоге и костылем незаметно задвинул за холодильник стоящую на полу пустую банку из-под сливы в крепленом вине. Страдая, он несколько раз навещал подвал и проделал в алкогольно-финансовых планах Будкина внушительные прорехи.
– Вы извините меня за мой вид затрапезный, – вспомнил он.
– Ерунда, – улыбнулась Маша, тоже присаживаясь за стол.
– Ну, что там в школе новенького? Рассказывайте, – велел Служкин.
Маша задумалась и пожала плечами.
– Пока вы болели, ваш кабинет обокрали! – выпалила Люська и уставилась на Служкина так, будто с ним от этого известия должен был случиться паралич.
– Что сперли? – поинтересовался Служкин.
– Глобус!
Служкин покачнулся, прижал ладонь к сердцу, закрыл глаза и тихо спросил:
– А карту Мадагаскара? А портрет Лаперуза? А жемчужину моей коллекции – кусок подлинного полевого шпата?
– Не-ет, – виновато сказала Люська.
– Ну, тогда ладно, – ожив, быстро успокоился Служкин.
– Виктор Сергеевич, – осторожно спросила Маша, – а как вы ногу сломали?
– Градусов говорит, что вы пьяный с берега упали, – добавила Люська. Она пила чай из блюдца, поднимая его к губам и дуя.
– Поклеп это, – отрекся Служкин. – Просто я ключи дома забыл.
– Ну и что?
– Как что? Дверь заперта, а войти надо. Ну, я вспомнил детство в Шао-Лине, решил дверь ногой выбить. Разбежался, прыгнул, да силы не рассчитал. Дверь высадил, пролетел через всю квартиру, проломил стену и рухнул вниз с четвертого этажа. Нога пополам.
Люська обожглась чаем.
– Врете вы все, – с досадой сказала она, вытирая губы. – Непонятно даже, как вы, такой, учителем стали…
– А я и не учитель, – пожал плечами Служкин.
– А кто вы по образованию?
– Сложно объяснить. Вообще-то я окончил Подводно-партизанскую академию по специальности «сатураторщик», но диплом вот защищал по теме «Педагогические проблемы дутья в маленькие отверстия».
Люська проглотила это, не моргнув глазом. Маша опустила голову и покусывала губы, уши ее покраснели.