Геомант
Шрифт:
— Это ответственная работа, — строго заметила дознаватель. — Нельзя считать ее наказанием.
Иризис перевела взгляд на руки Фин-Мак, на которых не было обручального кольца.
— Неужели? — усмехнулась она. — Рабочие на заводе так не считают.
Фин-Мак напряглась:
— А что они думают по этому поводу?
— Для простых людей — один закон, а для власть имущих, вроде вас, — другой.
Кровь бросилась в лицо Фин-Мак. Она прикрыла глаза, вероятно, досчитала до трех, зато, когда снова открыла их, излучала ледяное спокойствие.
— Наместник гневается, что Тиану до сих пор не нашли. У него
Иризис и Ниш вышли.
— Ты видел ее реакцию? — спросила Иризис. — Я оказалась права. Она предохраняется.
— От рождения детей? Но это же преступление!
— Если потребуется, я использую это против нее. Ниш ошеломленно посмотрел ей в глаза:
— Ты осмелишься воевать с дознавателем?
— А что мне терять?
— Дай мне руку, — попросил он, едва пройдя несколько шагов.
— Зачем? — равнодушно спросила Иризис.
— Я больше не могу держаться на ногах.
Она подставила Нишу свое плечо, обняла его за талию, и они не спеша добрели до столовой. Там никого не было, завтрак давно закончился, и они уселись на ближайшей к двери скамье.
— А ты не собираешься сдаваться, — заметил Ниш.
— Если поручение невыполнимо, мне придется смириться с участью обитательницы детского питомника. Или с казнью, если дойдет до крайности.
— Нет, — воскликнул Ниш.
Иризис невесело улыбнулась и взяла его за руку.
— Хватит об этом. Если хочешь, я подыщу тебе другую любовницу. Это будет нелегко, если учесть сложившееся о тебе мнение, но…
— Я не хочу другой любовницы, глупая шлюха!
Ниш резко вскочил со скамьи, покачнулся, сильно побледнел и рухнул на пол. Тут же, не дожидаясь помощи Иризис, он встал на ноги и пошел прочь, шатаясь словно пьяный.
Он смог добраться только до одной из теплых скамеек, скрытых в нише у плавильной печи. Ниш за ухо выдернул оттуда одного из ленивых подмастерьев и упал на его место. Кто-то закричал. Рядом с ним девчонка приводила в порядок свою одежду. Ниш выругал парочку, хотя и знал, что такие места очень популярны среди парочек из-за относительной уединенности. Он раздраженно выбрался из теплого укрытия и побрел обратно, кое-как дошел до дверей комнаты Юлии, взял свечу и буквально ввалился внутрь.
Ниш пришел в себя и увидел чью-то тень рядом со своей головой. Что это Юлия задумала? Он попытался повернуть голову, но боль оказалась такой сильной, что Ниш громко застонал. Юлия отпрянула. Ниш потрогал повязку. Так и есть, она промокла от крови.
Чувствительница присела на корточки неподалеку. Он явно ее заинтересовал. Ниш наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц и прикидывал, можно ли использовать обморок в своих целях. Она способна поддаться чувству сострадания. Или презрения, поскольку он застонал от боли, которую девушка переносила молча.
Юлия крадучись подошла ближе; на ее почти невидимом личике вдруг блеснули огромные глаза, в которые попал луч света из коридора. Она присела, опираясь руками в пол, вытянув шею и принюхиваясь, словно собака. Если ее обоняние не уступает остальным органам чувств, она сможет различить множество различных ароматов: крови, слез, печенья, запах Иризис.
Ниш лежал так тихо, что слышал собственное сердцебиение. Юлия подошла еще ближе и по-собачьи обнюхала его затылок. Потом
Вот Юлия снова подошла, и ее пальцы коснулись лица Ниша с другой стороны. Она задела рану, Ниш вскрикнул от боли. Чувствительница метнулась в угол и свернулась в клубок. Ниш встал на колени, пережидая приступ боли. Юлия в углу принялась раскачиваться, возможно, она уже готовилась к побоям. Интересный эксперимент, но пока достаточно, решил Ниш. Как только боль немного утихла, он осторожно покинул комнату.
Ниш миновал плавильные печи, где кочегары швыряли в топки огромные куски смолы. Жар здесь был настолько сильным, что рабочие были вынуждены надевать защитные костюмы из грубой шерсти и очки с темными стеклами. У Ниша от сильной жары даже закружилась голова. Один из рабочих черпаком на длинной ручке разливал расплавленный металл в формы. Он тоже был одет с головы до ног и кроме очков носил еще и наушники, поскольку от рева огня можно было оглохнуть.
Ниш вышел через задние ворота в надежде подышать чистым холодным воздухом. Невдалеке он увидел Иризис, прогуливавшуюся по краю ущелья. Ниш сзернул в другую сторону, к грудам шлака и сажи, но вынужден был вернуться из-за сильного запаха нашатыря и луж фенола, просочившегося из сточных труб. Группа рабочих под присмотром Триста занималась чисткой забитых смолой стоков.
— Все это бесполезно! — крикнул Грист, отставляя в сторону узкую лопату на длинном черенке. — Придется попробовать по-другому. Глисс, ты готов?
Глисс отличался высоким ростом, широкой грудной клеткой, но худыми ногами и бедрами. Он с головы до ног был упакован в непромокаемый комбинезон, ботинки и кепку. Все незащищенные участки кожи, включая лицо, были густо намазаны жиром. Глисс добавил к своему костюму очки и затычки в нос и опустился на четвереньки. Глубоко вздохнув несколько раз, он рванулся в сточную трубу, словно удирающий таракан. Следом за ним потянулась веревка. Пару минут из трубы доносились глухие удары, потом все стихло.
— Тяните, — скомандовал Грист, и двое рабочих при помощи веревки вытащили Глисса из трубы.
Он тяжело дышал, руки и губы покрылись волдырями. Глисс шлепнулся на землю и сплюнул кровавую слюну.
— Ну как, Глисс, все в порядке? — спросил Грист через несколько минут.
Гримаса ужаса исказила лицо рабочего, потом он судорожно кивнул. Ниш продолжил свой путь. Есть на свете места пострашнее, чем передовая.
Пора возвращаться. Воздух был настолько насыщен испарениями отходов, что Ниш вспомнил о затычках для носа, используемых Глиссом. Наконец он свернул на дорогу, ведущую к главным воротам; заходить внутрь пока не хотелось. Вместо этого он прошел вдоль края оврага, где выветренный склон плавно спускался в ущелье. Немного дальше склон переходил в отвесный обрыв.