Георгий Брянцев По ту сторону фронта
Шрифт:
— А чего думать? — ответил Дымников. — Расписочка тут. — Он похлопал по карману. — Кто ее дал, больше никогда не распишется. А подробности Беляк доложит.
Друзья рассмеялись и стали закуривать.
Беляк узнал о смерти Чернявского через полчаса. Весть о взрыве моментально облетела, весь город. У особняка бывшего заместителя бургомистра собралась толпа, понаехали автомашины, любопытные запрудили всю улицу.
Кто-то из гестаповцев допрашивал часового, охранявшего дом, и тот, заикаясь,
В управе восседал сам начальник гестапо. Он занял кабинет Чернявского, приказал вскрыть сейф, письменный стол, потом приступил к допросам. Первым был вызван Беляк.
— Вы, кажется, видели мотоциклистов и беседовали с ними? — спросил гестаповец через переводчика.
— Видел, но не беседовал, — ответил Беляк, — Беседовал с ними секретарь Чернявского. — И он подробно описал, как все происходило.
— Довольно! Идите! Секретаря ко мне! — оборвал его начальник гестапо.
Ввели секретаря.
— Кто был на мотоцикле? — рявкнул начальник гестапо.
— Эсэсовец и полицай…
— Вы проверили у них документы?…
— Нет. Они заявили, что из абверкоманды…
— Дубина!… — заревел гестаповец, тряся кулаками. — О чем вы с ними болтали?
— Они хотели видеть Чернявского… У них был срочный пакет… И…
— И?… — прорычал гестаповец, пригнувшись к столу.
— И я позвонил Чернявскому… Он согласился принять…
— Идиот! — бушевал начальник гестапо. — Убрать его.
Радостный и возбужденный, возвращался Беляк домой.
Он был восхищен поведением Веремчука и Дымникова.
«Какая смелость! Какая выдержка! — восторгался он. — Полное хладнокровие. Ни одного лишнего жеста, взгляда! Надо будет подробно все описать Пушкареву, Добрынину, всем. Пусть гордятся. И про допрос напишу. Смех — и только! За одну неделю: Шеффер, Бергер, Чернявский, Дубняк. Надо будет сходить к Микуличу и рассказать ребятам».
А старик Микулич с нетерпением ожидал Беляка в его квартире. И как только тот переступил порог, старик сразу доложил:
— Беда, Карпыч… Кудрину совсем плохо… Паралич стукнул.
Беляк изменился в лице.
— Где он?
— Там же… в подвале…
Беляк глянул в окно. Уже темнело.
— Пойдем!
Кудрин лежал в типографии, на матраце, а возле него на коленях стоял большой, неуклюжий Найденов.
Взглянув на Кудрина, Беляк сразу понял, что смерть близка.
Чувство бессилия охватило Беляка. Он ничем не мог помочь товарищу. Михаил Павлович Кудрин, чьими руками была создана типография и выпущены сотни экземпляров газет, человек, отдавший делу последние силы, — умирал.
— Я знал, что ты придешь, — хриплым, неузнаваемым голосом промолвил Кудрин. — Прости, Карпыч, хлопот наделал…
Губы его еле-еле шевелились.
— Горемыка ты наш родной, — склонившись над умирающим, плакал Микулич. — Душа
Кудрин слабым движением руки остановил его. С трудом вбирая в себя воздух, он прошептал:
— Останетесь живы… скажите сынкам… отец умер при хорошем деле. Матушка-родина не помянет лихом старика… — Он смолк на мгновенье, еще раз вздохнул и сказал явственнее и громче: — А фашистов бить!
Глаза застывали, тускнели. Кудрин умер.
Похоронили его ночью на кладбище, недалеко от сторожки Микулича.
17
С тех пор как в отряде появился радист Топорков, вошло в правило ежедневно, по утрам, проводить политические информации. Командиры рассказывали партизанам о событиях на фронтах, о жизни в тылу, о международном положении и все это связывали с очередными задачами партизанского отряда. Политинформации отнимали ежедневно не более получаса. Идя на боевую операцию или в разведку, каждый боец отряда мог сообщить любому встречному горожанину или жителю деревни последние новости, объяснить смысл событий, происходящих в оккупированных районах и на фронте.
Проводили эти беседы поочередно Пушкарев, Зарубин, Добрынин, Рузметов, Костров, Бойко, Селифонов.
Для политинформации отряд обычно собирался на большой поляне в ста метрах от лагеря. Эта поляна была как бы разрезана надвое маленькой лесной речушкой.
Сегодня беседу проводил комиссар отряда Добрынин. Он рассказал, что внимание всей страны сейчас приковано к Северному Кавказу, куда рвутся гитлеровские разбойники. Воды Дона и Маныча окрасились кровью советских людей. Дым пожарищ повис над станицами и селами, предгорьями, долинами и степями.
— Вот что пишет «Правда» в передовой. — Добрынин развернул сброшенную вчера самолетом газету. — Это обращено к нам: «Враг рвется к Волге, к Баку, в глубь Кавказа.
Сдерживая натиск противника, Красная армия перемалывает его живую силу, сокрушает его технику. В этой гигантской борьбе неоценимую помощь нашим войскам оказывают славные партизанские отряды.
Доблестные народные мстители! Родина с любовью и благодарностью следит за вашими героическими подвигами и ждет от вас новых ударов по ненавистному врагу.
Партизаны и партизанки! Не давайте немцам ни минуты покоя. Держите фашистов в непрерывном страхе. Истребляйте их всеми методами. Чем больше инициативы, находчивости и решительности вы проявите, тем больший ущерб нанесете врагу, тем скорее подорвете его силы. Бейте немцев всюду, уничтожайте их штабы, взрывайте вражеские склады, срывайте подвозку резервов, военной техники, боеприпасов, нарушайте связь…»
…Политинформация окончилась. Командиры взводов и отделений подняли своих бойцов. Надо было сменять тех, кто стоял в дозорах, секретах, дежурил в лагере, надо было отправлять людей на боевые задания.