Георгий Седов. Гарантирую жизнью
Шрифт:
Глава 1
Ох и достал же всех этот пацан!
На Гошку Седова жаловались все хуторяне Кривой Косы – и стар и млад. В свои двенадцать он страшно гордился славой грозы округи и, конечно же, поддерживал репутацию – то с гимназистами заезжими подерётся, то лодку рыбацкую украдёт покататься, то свиней соседских для смеху дёгтем вымажет.
Но больше всего любил он обносить сад местной учительницы Ольги Феофановой. Яблоки в нём были сказочные. Да и сама Ольга по местным меркам была инопланетянкой – выпускница Института благородных девиц [1] ,
1
Институт благородных девиц – первое в России женское учебное заведение, положившее в стране начало женскому образованию.
– Негодяй! Рetit voleur… [2]
– Петя Вулё, – повторял за ней тихо Гошка.
Ему нравились новые словечки, которых до приезда на казачий хутор столичной учительницы и не слышал никто. Иногда Гошке даже казалось, что не ругает она его, а заставляет постичь что-то немыслимое и пока непостижимое.
А Феофанова всё грозила сломанными ветками в сторону дома Седовых, увещевая сорванца:
– Вот я батюшке твоему всё расскажу!
Но Гошка на этот счёт был спокоен: родители любили сына и всё прощали – лишь бы здоров был. А учительницу Седовы-старшие недолюбливали – на её столичном фоне слишком уж выпячивалось, что в их семье все были неграмотными. Вот и рос Гошка абсолютным балбесом. Но родители видели в нём будущего рыбака, которому грамотность ни к чему – была бы сила сети тянуть да удача сухим из воды выходить.
2
Маленький вор (фр).
Хуторяне же давно перестали жаловаться на Седова родителям. Вместо этого они заваливали жалобами суд Донского казачьего войска, надеясь, что судья прикажет-таки высечь несносного мальчишку на площади розгами. В тамошней канцелярии сидел старый казак, который только посмеивался над бедными хуторянами и все эти жалобы отправлял в корзину – нечего по мелочам судиться. Да и лихой рубака получится из парня через пару-тройку лет. Зачем такого розгами унижать?
Глава 2
Если бы в те годы кто-то сказал, что он, наглец, станет в один ряд с лучшими людьми России, совершит научные открытия, подвигом своим вдохновит многие поколения на службу Отчизне, то даже любящие родители только усмехнулись бы.
Единственным, кто верил в Седова, был новый околоточный надзиратель [3] Парамонов. Он знал о жалобах и всё ждал, когда у хуторян лопнет терпение и они вместо казачьего суда обратятся в официальную полицию. Но казаки признавали только свои порядки и писать жалобы Парамонову не спешили.
3
Окол'oточный надзиратель – чиновник городской полиции в Российской империи, ведавший околотком, минимальной частью полицейского участка.
Между тем околоточному очень уж нужно было наказать хулиганистого Седова и отчитаться в столицу: мол, благодаря моим стараниям казаки радостно переходят под охрану официальной полиции, оставляя пережитки прошлого.
Наверное, сбылись бы мечты Парамонова, но вот однажды, придя домой к ужину с десятком феофановских яблок за пазухой, Гошка увидел, что отец сидит за столом с худым, жилистым человеком с обветренным морской стихией лицом. Одет он был ярко, не по-здешнему, говорил громко, смеялся раскатисто. Гошка замер на пороге, не решаясь войти и помешать взрослому разговору. Отец кивнул ему и позволил присесть за стол, послушать.
Оказалось, что это Роман Болдырев – отцовский друг детства. Когда-то они вместе начинали рыбачить, но ему быстро наскучил Азов: захотелось на большие моря. Он звал с собой Седова-старшего, тогда ещё совсем юного капитана баркаса [4] ,
Гошка сидел, замерев, и слушал с жадностью рассказы Болдырева. Ах, как растравили они его! Немыслимые приключения в джунглях Африки, поиски сокровищ в Индии, ночи, у костра проведённые с индейцами в Америке, – по всему миру побросало моряка. С его слов выходило, что лишь там, за границей, настоящая, стоящая жизнь. И только к ночи он заговорил о том, что и в России есть места, рядом с которыми вся эта заморская дикая красота бледнеет, превращается просто в яркую обёртку от ярмарочного леденца и ничего не стоит. О спокойной красоте Русского Севера и о том, как взрывает это спокойствие северное сияние. О богатейших запасах неведомых здесь, на Азове, рыб: нельмы, муксуна, омуля и сига; о богатых шкурах песца, о жирных тюленях и моржах, о северных оленях и белых медведях. Он рассказывал о полезных ископаемых, которые могут обеспечить богатство и процветание России на многие поколения. О невероятном мужестве, которое нужно, чтобы решиться на путешествие по Арктике. И о том, как важно русским первыми покорить Северный полюс. Но главное, что прочно засело в голове Седова, – смельчак, первым покоривший вершину Земли, навсегда войдёт в историю человечества.
4
Барк'aс – небольшое самоходное судно, перевозящее грузы в порту.
Гошка не спал всю ночь.
Вот оно! Вот чего ему не хватало, что неясно мерещилось в последнее время!
В рассказах Болдырева его зацепила простая мысль: чтобы прославить на весь мир себя и Россию, всего-то и надо – куда-то там доплыть.
На рассвете Седов-младший разбудил Болдырева:
– Я готов!
Спросонок Роман с трудом понял, о чём говорит этот мальчуган, и чётко указал ему путь движения. Но не на полюс.
В обед, когда удивительный гость выспался после ночи разговоров, Гошка снова насел на него:
– Ну, как там покорять этот север-то?
Болдырев расхохотался неожиданному напору юнца и ответил:
– Ладно, напиши мне список того, что ты знаешь о навигации. Гляну…
И тут выяснилось, что Гошка… неграмотный. А из навигации знает только, что если шторм застал на Азове, то надо держать на закат, дойти до берега, сойти и узнать, куда тебя занесло. Потом же идти вдоль берега до дома. Болдырев вздохнул с облегчением: не очень хотелось ему сейчас вести серьёзные разговоры – ждал их с Седовым-старшим баркас. Он объяснил Гошке, что если тот не научится грамоте, то не сможет освоить ни одну из морских наук. А без этого даже из Азова выходить не стоит.
Гошка был подавлен. Всю жизнь он с презрением относился к гимназистам-заучкам, считая учёбу глупой потерей времени. И что же? Получается, этим занудам отличникам открыты все пути, а он, а перед ним… Как же так?…
Глава 3
Ольга Феофанова поливала клумбу, с огорчением рассматривая обнесённую и порядком обломанную Седовым яблоню папировку, когда сзади хрустнула ветка. Ольга вздрогнула и обернулась. В нескольких шагах от неё стоял Гошка.
– Ты?!
– Я это…
Гошка отводил глаза и кусал губы, не решаясь начать.
– Извиниться, надеюсь, пришёл? – Феофанова.
– Чо? А! Не… я по другому делу.
– Еnchanteur… [5]
– Как? Короче… Мне надо выучиться. Только быстро, пока батя с Болдыревым с рыбалки не вернулись. Хотя они, стопудово, сегодня опять засядут, так что до завтра у нас точно есть время. Смогёшь?
И Гошка впервые посмотрел в огромные и удивлённые глаза учительницы. Феофанова была настолько поражена, что сейчас её лицо вполне было пригодно для изготовления, путём опускания в гипс, маски богини удивления. Она хотела ответить, но с её уст слетали только междометия.
5
Очаровательно (фр).