Георгий Жуков: Последний довод короля

Исаев Алексей Валерьевич

Но командующий 33-й армией не решился отрываться от снабжения. Его армия к 31 января представляла собой вытянутую с запада на восток «кишку», занимавшую фронт 30 км и в глубину 80 км. Наиболее напряженным было положение в точке прорыва фронта. Сам прорыв представлял собой узкий 15-километровый коридор южнее железной дороги, идущей на Вязьму из Калуги. Для защиты флангов М. Г. Ефремовым были оставлены 1290-й стрелковый полк 113-й стрелковой дивизии, по стрелковому батальону из 338-й и 93-й стрелковых дивизий, три стрелковых батальона из 9-й гвардейской стрелковой дивизии. Заметим, что М. Г. Ефремовым были израсходованы части тех дивизий, которые должны были войти в ударную группу армии. Более того, прославившаяся в оборонительном сражении под Москвой в составе 16-й

армии 9-я гв. стрелковая дивизия в боях под Вязьмой не участвовала. Она была подмята под себя командующим 43-й армией. Командир дивизии А. П. Белобородов уже получил задачу от М. Г. Ефремова, но во время возвращения в расположение [309] штаба соединения его встретил офицер связи 43-й армии. В своих воспоминаниях Афанасий Павлантьевич описывает это следующим образом:

«Он вручил мне пакет, в котором нахожу приказ. На основании боевого распоряжения штаба фронта 9-я гвардейская дивизия передается из 33-й армии в соседнюю, 43-ю. Приказ ее командующего генерал-лейтенанта К. Д. Голубева ставит перед нами новую боевую задачу. Дивизия должна немедленно повернуть обратно, выйти из прорыва к деревне Захарово и «уничтожить противника, прорвавшегося на правом фланге 43-й армии», то есть на ее стыке с 33-й армией»{144}.

Промедление с организацией прорыва к Вязьме стоило М. Г. Ефремову одной дивизии, которая в определенных условиях могла сыграть решающую роль:

«Что делать? С одной стороны, я имею приказ генерала Ефремова вести дивизию к Вязьме, с другой – приказ генерала Голубева немедленно повернуть обратно, в район Захарова. Подобная ситуация на войне не редкость, и наши воинские уставы это учитывают. Устав требует выполнять тот приказ, который получен последним. Тем более если он санкционирован высшей инстанцией – в данном случае штабом Западного фронта»{145}.

Был ли данный маневр согласован с Г. К. Жуковым или командующий 43-й армией просто уговорил А. П. Белобородова остаться для выполнения его задачи, мы уже скорее всего не узнаем. Возможен и третий вариант: дивизия осталась с разрешения Г. К. Жукова на одни сутки, а коридор к основным силам армии М. Г. Ефремова остался перерезан уже на следующий день. Немцы довольно оперативно отреагировали на продвижение 33-й [310] армии к Вязьме и 2-3 февраля нанесли контрудар силами 4-го пехотного полка СС с юга и 20-й танковой дивизии с севера. В результате коридор, по которому 9-я гв. стрелковая дивизия могла выйти к Вязьме и принять участие в сражении за этот узел дорог, оказался перерезан. Попытки пробить его силами частей дивизии А. П. Белобородова успеха не принесли.

Столь же расточительно штаб 33-й армии отнесся к тем соединениям, которые никто из армии даже не пытался изъять: «В связи с угрозой противника штабу 33-й армии в Износках начальник штаба армии генерал-лейтенант А. К. Кондратьев приказал командиру 160-й дивизии срочно возвратить один из полков в его распоряжение. Находившийся ближе других, в районе Валухово, 1293-й полк получил указание вернуться в Износки. Боеспособность дивизии значительно снизилась – 1293-й стрелковый полк являлся самым укомплектованным. Возглавляли полк опытные командиры – полковник Антон Иванович Слиц и батальонный комиссар Андрей Викторович Залевский (воевавший в дивизии со дня ее организации). До конца вяземской операции (апрель 1942 года) дивизия вела боевые действия в составе двух стрелковых полков»{146}. Вырисовывается просто какая-то феерическая картина: штаб 33-й армии вместо того, чтобы возглавить ударную группу армии в броске на Вязьму, сидит в Износках и изымает для своей защиты полки из выделенных приказом штаба фронта для наступления на Вязьму соединений. Причем изъят был самый укомплектованный полк, который, как и гвардейцы А. П. Белобородова, мог сыграть важную роль в сражении за Вязьму. Но вследствие распыления [311] сил попытка захватить Вязьму с ходу оказалась обречена на провал.

Строго говоря, командование группы армий

«Центр» заложило в свои планы ликвидацию разрыва в районе Износок еще до ввода в это «окно» в направлении Вязьмы 33-й армии. Еще 13 января, даже до того, как М. Г. Ефремов получил приказ на выдвижение в новый район, одним из тезисов доклада Гальдера Гитлеру идет фраза: «предпринять наступление с севера для ликвидации бреши севернее Медыни». На следующий день, 14 января, он пишет в своем дневнике: «Закрыть брешь у Медыни. Как можно скорее!» Всю вторую половину января он почти каждый день упоминает этот участок. В окончательном варианте плана закрытия разрыва фронта был обрисован в приказе фон Клюге от 27 января 1942 г.:

«В целях закрытия бреши между 4-й армией и 4-й танковой армией я приказываю: 1. 4-й танковой армии атаковать 29.1 на юг всеми имеющимися в распоряжении <войсками> сильн<ого>восточн<ого>флан<га> в направлении Желанье, Мелентьево.

20-й танковой дивизии установить связь с частями 4-й армии вдоль шоссе Егорье – Кулеши – Юхнов.

Район Мелентьево удерживать до подхода северного крыла 4-й армии.

2. 4-я армия осуществляет отход на зимние позиции, удерживая при этом район восточнее Сегова. В районе северо-восточнее и севернее Юхнова сосредоточить, по возможности, сильную группировку и атаковать ею противника севернее Юхнова с целью его уничтожения. Одновременно следует восстановить связь с южным флангом 4-й танковой армии в направлении на Егорье, Кулеши. Конечной задачей 4-й армии [312] является: повернув на восток, занять окончательные позиции в прежней бреши между обеими армиями.

Предпосылкой успеха намеченных операций 4-й армии является удержание теперешнего фронта обороны южнее Юхнова»{147}.

Для 4-й танковой армии эта задача становилась едва ли не главной: «4-й танковой армии снять все возможные силы с фронта и атаковать из района по обеим сторонам Агафьино и Егорье, Кулеши в южном направлении с целью выйти к шоссе ст. Износки – Холмы – Панашино – Волухова»{148}.

Как мы видим, командующий группой армий «Центр» практически в ультимативной форме приказывает подчиненным ему 4-й и 4-й танковой армиям сомкнуть фланги. «Окно» в построении немецких войск существовало ограниченное время, и поэтому Жуков торопил Ефремова. Это была большая удача – проскочить в разрыв фронта без длительного и кровопролитного процесса пробивания бреши в обороне противника. Такой временный разрыв был бы закрыт в любом случае, вне зависимости от намерений Жукова и действий Ефремова. Расходование на удержание коридора выделенных командованием для захвата Вязьмы соединений не имело смысла. Нож гильотины, перерубающей путь из Износок в Вязьму, уже был в полете, когда Ефремов пытался организовать оборону района прорыва. Противопоставить «всем возможным силам», снятым с фронта 4-й танковой армии, ему было нечего.

Проблема защиты коридора за спиной 33-й армии не имела адекватного решения. Те, кто задним числом дают советы Г. К. Жукову, мыслят лишь на один ход вперед. [313] Например, сын М. Г. Ефремова в своей статье в «Военно-историческом журнале» предлагает задействовать для этой цели 9-ю гв. стрелковую дивизию А. П. Белобородова. Допустим, она встает на защиту коридора. Немцы смещают направление удара на запад, обрезают коммуникации 33-й армии не на р. Воря, а западнее. Дивизия А. П. Белобородова пытается пробиться на запад и подставляет фланги, которые оказываются под ударом там, где в действительности произошло прерывание коммуникаций 33-й армии. Побочным продуктом на этот раз оказалось бы окружение 9-й гв. стрелковой дивизии. Следует четко осознать тот факт, что защитники коридора в любом случае обладали бы открытым флангом, обрекавшим задачу защиты коммуникаций 33-й армии «в лоб» на неудачу.