Гера
Шрифт:
– Не похоже, что ты была в турецком борделе. Иначе разучилась бы наслаждаться, – говорит вдруг он.
– Я не была в борделе. Я просто жила в Турции.
– С турком?
– Нет, одна.
– Чем ты занималась?
– Работала.
– Кем?
– Медсестрой.
– В каком городе?
– В Стамбуле, потом в Измите.
– Почему уехала из Стамбула?
– Там было шумно.
– Шумно?
Он бросает ее на постель и смотрит в глаза.
– Мне легко проверить все, что ты сейчас сказала...
– Думаешь, я турецкая шпионка?
–
– Да, я шпионка.
– Не шути так...
Теперь его прикосновения бесконечно нежны. Но и сладкая бесконечность имеет свои пределы. Она, словно боясь сорваться с вершины, обхватывает его плечи.
– Я не могу больше... Игорь...
– Я больше и не спрашиваю...
Ночь поглощает все ее сомнения. Она снова счастлива. Они снова вместе. Этого более чем достаточно.
9. ПАМЯТЬ
Какой же мучительной может быть дорога домой. Лучше бы – еще раз в Боснию, лучше бы – куда угодно, только не в Киев, не к Леке.
Сашка, в этот раз отказавшись от самолета, садится в поезд в каком-то оцепенении. Лицо Ани с огромными серыми глазами, ее русые волосы, отливающие золотом, ее беспомощная, растерянная улыбка – продолжают стоять перед ним, выглядывать из окна поезда и отражаться от всего, чего бы ни коснулся его взгляд.
Жива. Успешна. Киевлянка. И даже любовница Шубина. Лучшего расклада не придумать. Это самая жирная точка в истории его надежд, самый хрустящий разрыв его сухожилий. Ан-на. Моя любимая Ан-на. Моя!
Уже не угадать, не понять, не выяснить, кто от кого отказался первым. Он – когда уехал из Ирака, или она – после школьного выпускного. Все сплелось в цепочку сплошных недоразумений. О чем она говорила только что? О том, что никто не может гарантировать? Никто не может быть застрахован и спасен? О чем это? Возможно ли спастись от самой жизни? От неумолимого течения реки, в которую, уж точно, не войти дважды?
Но она существует. Она живет в Киеве. Она просыпается каждое утро и дышит тем же пыльным воздухом киевских улиц. Она встречается с Шубиным, занимается с ним сексом, может, даже его любит. Почему именно с ним и именно его? Зачем судьба преподнесла Сашке такой сюрприз? Самый коварный финт, самая злобная гримаса. Аня и Шубин. Зачем же?..
А зачем вообще это все? Эта работа? Воспоминания о глазах Грома в аэропорту? Брак с Лекой? Их ночи? Их нежность, изматывающая до тошноты? Не проще ли было тогда... тогда... еще тогда...
Он с головой бросается в каждое новое задание, не боясь не вынырнуть. Но информация, которую собрал Сашка для ФСБ, еще не играет. Она просто накапливается. Иначе – Сашка уже исчерпал бы себя как агент и как посредник. Но за ним пока не тянется след разоблачений. Еще не начат ни один процесс. И он еще работает. Он летал в Боснию и встречал товар – сам, непосредственно, представляя российскую сторону договора. А потом отчитался перед ФСБ, кем именно была заказана партия товара и как прошла сделка. Он назвал все фамилии. Правда, в этот раз не лично Шубину. Шубин совсем замотался в делах. У него напряженный период... Анна приехала. И ему захотелось
И эта власть Шубина еще больше влечет Сашку к Ане. Найти! Отыскать ее во что бы то ни стало! Она совсем рядом. Она в Киеве. Они почти близки!
С этой мыслью Сашка входит в квартиру и натыкается взглядом на Леку... Лека – теперь его жена. Это ее основное занятие. Она заботится о том, чтобы Сашка ни о чем не заботился. Она следит за их очагом. Она мечтает о ребенке. Она – идеальная пещерная женщина.
Виснет на Сашке и целует его в губы.
– Мой мальчик, я так волновалась. Всегда боюсь твоих командировок!
Сашка вовсе не хочет и не стремится огорчать ее. Он помнит, что обязан ей решением многих проблем. Но, кажется, эти решенные проблемы так и остались стоять стеной между ними. Точнее, увеличили еще больше ту стену, которая была в самом начале.
– Все удачно?
– Вполне.
– Звонил кто-то.
– В смысле?
– Не представился. Спросил Александра Викторовича Герасимова. Я мобильный не предложила – мало ли...
– Правильно сделала...
С местной властью конфликтов нет. Позабытые друзья искать не могут: Сашка уже не в команде, он сам по себе. Про себя он отмахнулся от этого телефонного звонка, но беспокойство осталось.
– Я так соскучилась! – поскуливает Лека.
Чем обусловлена несовместимость людей? Гороскопом? Прогнозом погоды? Закономерностями фэншуя? Предсказаниями Нострадамуса?
Лека хороша собой, обаятельна и сексуальна. Но даже от близости с ней Сашка теперь пытается уклониться. Мысль о том, что она хочет от него ребенка, сводит на нет все его живые желания. Он верит в их семью меньше, чем в Деда Мороза. Он не любит ее. И в то же время Лека – его надежная крыша и его единственный вариант счастья.
– И я очень скучал, дорогая.
Особенно в поезде, когда пялился в темное стекло и представлял, как Аня отдается Шубину. Наверное, в одном из московских отелей. К себе Шубин вряд ли пригласит киевскую гостью. Хотя... если у него серьезные планы... И в Москве – он на своей территории, а на своей территории он ведет себя очень смело. Этот удар в челюсть Сашка ему так и не забыл. И не простил. И теперь – ноет сильнее.
– Как-то ты кисло выглядишь, – замечает ему Лека.
– Да, я... не спал всю ночь в поезде.
– Ты ехал поездом? Зачем? – удивляется она.
– Чтобы разнообразить себе жизнь.
– И что рассказывали попутчики?
Попутчики? Были ли у него попутчики? Кажется, он ехал с Аней. Держал в своей руке ее пальчики... Гладил ее золотые волосы... Карие глаза Леки становятся ближе. Взгляд-рентген снимает крышку его черепной коробки.
– Или это были попутчицы?
– Да, попутчицы. Они обсуждали внуков. Три милые старушки. С одной я поменялся местом: у нее была верхняя полка.