Герцог и служанка
Шрифт:
— Могу ли я встретиться с этой леди? — спросила тетя Бертрис.
— Разумеется. Но только при условии, что будешь хорошо себя вести.
— Вот как! Послушай, мальчик мой, я не ребенок, так что не надо со мной обращаться подобным образом!
Они направились к двери.
— А она хотя бы говорит по-английски? Или мне придется общаться с ней на французском? Или на голландском, упаси Господи?
— Она очень хорошо говорит по-английски. Ты увидишь, она весьма образованна. — Гаррет покосился на нее. — Но ты сама
— Ты вспоминаешь все больше и больше, да?
— Я помню все, — тихо ответил Гаррет и, набрав в легкие побольше воздуху, отворил двери в гостиную.
— Гаррет! О! — Жоэль опустила голову и присела в реверансе. — Простите меня.
— Мадам Мартин, это моя тетя, леди Бертрис. Тетя, это мадам Мартин.
Жоэль подняла голову. Ее голубые глаза сияли.
— Очень приятно. — Она перевела взгляд с Гаррета на тетю Бертрис. — Фамильное сходство несомненно.
Она снова присела в реверансе, и тетя Бертрис склонила голову:
— Мадам Мартин.
Жоэль всплеснула руками:
— О, какой чудесный акцент! Вы говорите по-французски, леди Бертрис?
— Полагаю, мой французский немного устарел, но в молодости я много лет провела в Париже.
— В Париже! Ах, это мое самое любимое место на земле!
У тети Бертрис заблестели глаза, и Гаррет вспомнил, как она менялась каждый раз, когда речь заходила о Париже. Она становилась задумчивой и мечтательной, что в обычной жизни было ей крайне несвойственно.
Гаррет не сомневался, что лучшие свои годы тетя Бертрис прожила в Париже.
— Это также и мое любимое место, — заявила она и перешла на беглый французский. — А вы бывали в Париже, мадам Мартин?
Жоэль тоже перешла на французский.
— Да, я жила там вместе с мужем до войны. Недолго.
Гаррет отошел к буфету и налил себе немного бренди. К тому моменту, когда он поднес бокал к губам, они уже сидели бок о бок на диване и оживленно щебетали.
Он мог бы улыбнуться, если бы… Он покачал головой, чувствуя себя подлецом. Часть его хотела, чтобы это Кейт была беременна, чтобы именно она ждала от него ребенка.
Гаррет залпом выпил бренди и с наслаждением ощутил, как жидкость обожгла горло.
Кейт спускалась вниз следом за Бекки. Им предстояло встретиться в гостиной с Гарретом, тетей Бертрис и загадочной женщиной из Бельгии, а потом вместе проследовать в столовую к ужину. Кейт стеснялась, чувствуя себя неуклюжей и нескладной в огромном, плохо сидящем платье. Она понятия не имела, как пережить этот вечер после откровений сегодняшнего дня, как смотреть Гаррету в глаза…
Это его ребенок. Его ребенок.
Они прошли в гостиную вслед за лакеем. Лакей объявил об их прибытии. Гаррет поднялся с кресла, тетя Бертрис вскочила с дивана:
— О Боже!
Гаррет не ответил. Он смотрел на Кейт, и в его голубых глазах пылали все невысказанные чувства.
— Что… — начала Кейт.
Но тетя Бертрис громко прокашлялась, и Гаррет оторвал взгляд от Кейт. Он подошел к дивану и подал руку сидевшей на нем женщине, помогая встать.
Бельгийская любовница Гаррета. Беременная. Кейт с трудом отвела взгляд от большого круглого живота.
А она красивая. Тугие светлые кудри, бледное овальное лицо, голубые глаза, пухлый рот. Она повернулась, приветствуя Бекки реверансом, и Кейт увидела ее в профиль. Сердце ее сжалось. Когда незнакомка поздоровалась, Кейт не сдержалась и громко ахнула.
Все взгляды устремились на нее, но Кейт не видела никого и ничего, кроме женщины, стоявшей посреди комнаты. Люди что-то говорили, но она слышала лишь шум собственной крови в ушах.
Она широко открытыми глазами смотрела на любовницу Гаррета… и любовницу Уилли. Беременная подруга Гаррета оказалась той самой женщиной, с которой Уилли так бесстыдно и грубо сношался в домике Берти.
Глава 17
Кейт сбежала, невнятно извинившись и сославшись на головную боль. Она примчалась наверх, бросилась на огромную кровать в кремовой комнате и долго-долго сидела, обхватив руками колени и раскачиваясь взад-вперед.
В конце концов, ее посетила мысль, что она могла и ошибиться.
В мире предостаточно блондинок, и блондинок с иностранным акцентом тоже немало. И то, что у этой женщины то же светлые волнистые волосы, как у любовницы Уилли, может оказаться простым совпадением. К тому же Кейт не видела лица любовницы Уилли, только ее профиль.
Что же до тела, то Кейт видела лишь ее пышный зад и одно пухлое бедро, так что, не имея возможности попросить эту мадам раздеться, утверждать наверняка она не могла. Однако то, что она беременна, да еще на таком сроке, — это, мягко говоря, большая неожиданность. Кейт и представить не могла, чтобы мужчина мог так яростно вторгаться в женщину, которой в общем-то скоро рожать.
Впрочем, тех вещей, которые Уилли сделал с Гарретом и его семьей, она тоже когда-то не могла себе представить.
Любовнице Уилли явно нравилось, что тот с ней обращался так грубо. Все, что Кейт видела, подглядывая в окошко домика Берти, никак не сочеталось с невинным личиком гостьи Гаррета.
У Кейт не было никаких доказательств, что любовница Уилли и женщина, которую она только что видела в гостиной, — это одно и то же лицо, однако она почему-то верила, абсолютно и безоговорочно верила, что это так. И хотя рассудок убеждал ее, что она могла ошибаться, сердце твердило, что она права.