Герцог-обольститель

Эшуорт Адель

– Вы хотите сказать, что я лишен индивидуальности и стиля, мадам?

– Нет, разумеется. Просто вы не нашли еще запах, который бы вам подошел.

Герцог Дарем улыбнулся ей:

– А вы свой нашли?

– Обычно я выбираю тот аромат, который созвучен моему настроению.

– Я это заметил.

– Заметили?

Он пожал плечами, словно его комментарий ничего не значил.

– Я очень восприимчив к такого рода вещам, леди Оливия.

Снова наступила неловкая тишина. Он продолжал внимательно ее изучать, и, к ее чести надо сказать, она оставалась спокойной, хотя

и слегка покраснела. Она лишь надеялась, что он не заметил ее смущения.

Потерев подбородок длинными пальцами, он встал. Она сделала то же самое.

– Мне надо будет посмотреть копии ваших брачных документов, – сказал он.

– Хорошо. Сейчас их достану.

Она прошла мимо него к небольшому дубовому секретеру.

– У меня есть копии. У Эдмунда наверняка они тоже есть. Но я даю вам оригинал и хочу, чтобы вы мне его вернули.

– Кажется, вы все предусмотрели, леди Оливия.

– Да. – Она протянула ему гусиное перо. – И мне нужна ваша расписка на случай, если вы решите его не возвращать.

Он подошел к ней и встал совсем близко. Она не опустила глаз, но инстинктивно сделала шаг назад – чуть подальше от его очень высокого роста.

– Разумеется, леди Оливия, – согласился он, и в его тоне не слышалось насмешки.

– Прошу обратить внимание на то, о чем говорится в расписке: я передаю вам свое свидетельство о браке, которое должно быть мне возвращено по истечении времени, необходимого для его изучения.

Он наконец-то посмотрел на расписку и, взяв у нее перо, поставил под ней свою подпись.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– Рад был услужить, мадам.

Оливия больше не могла выносить душную атмосферу в гостиной леди Абетнот, а еще более – его близость... На сегодня с нее хватит.

Она быстро собрала бумаги и передала ему.

С минуту оба медлили. Потом он спросил:

– Кем вы себя считаете, леди Оливия, француженкой или англичанкой?

Она удивленно отпрянула.

– Я и то, и другое.

Он продолжал смотреть ей в глаза, а потом кивнул:

– Разумеется.

Она не знала, как отнестись к его вопросу, а он ничего не объяснил.

Прошла еще минута в неловком молчании. Наконец он поклонился.

– Я свяжусь с вами через несколько дней, мадам, и мы с вами обсудим, что мы будем делать с моим своенравным братом.

– Благодарю, ваша светлость.

Он опустил глаза, и его взгляд остановился на ее груди, но она не шевельнулась.

– До свидания, леди Оливия, – попрощался он и вышел.

Ее сердце все еще сильно билось даже после того, как она услышала стук закрывшейся парадной двери.

Она опустилась на диван и уставилась в окно на проливной дождь. В голове у нее была всего одна мысль. «Он может оказаться для меня более опасным, чем Эдмунд...»

Глава 3

«Я и то, и другое».

Так она сказала и на балу, и ему уже тогда показалось это смешным. Как можно быть одновременно француженкой и англичанкой? Конечно, родители могли быть людьми разных национальностей, как, например, в случае с Оливией – отец у нее был англичанин, а мать – француженка. Но

что было выше его понимания, так это то, что можно считать себя принадлежащим сразу к двум национальностям. Человек либо француз, либо англичанин.

Эта женщина вызывала у него непонятное беспокойство, даже раздражение. Для англичанки высокого происхождения она была необыкновенно умна. А ее внешность была выше всяких похвал. Это беспокоило его больше всего.

Но почему? – спрашивал он себя, сидя в карете, направлявшейся к дому Колина. В том, что она похожа на богиню, какой он увидел ее на балу, нет ее вины. Правда, он надеялся, что сегодня при свете дня она не будет столь привлекательна, однако ничто в ней – ни в лице, ни в одежде – не было даже отдаленно обыкновенным. Конечно, она была одета менее формально – в чем-то синем? Он не мог вспомнить. Но было очевидно, что в любой одежде или вовсе без нее она выглядела бы оригинально. Именно это мешало ему сосредоточиться на том, что она ему говорила. К тому же он не хотел себе признаться, что его неудержимо влечет к ней – жене его брата, дьявол бы его побрал. Все это может обернуться для него кошмаром.

День был ветреным и дождливым, но к вечеру дождь немного поутих, и ему удалось дойти до дверей дома Колина, не промокнув. Он постучал два раза. Дверь ему открыл незнакомый седовласый дворецкий. Сэмсон подавил смешок: Колин менял слуг как перчатки. Сэмсон никогда не видел ни одного из них дважды. Интересно, эта постоянная смена слуг как-то связана с секретной работой Колина на правительство? Впрочем, какое ему до этого дело? Сейчас его мысли вообще были заняты совсем другими вещами.

Пройдя через гостиную и по длинному, слабо освещенному коридору, Сэмсон подошел к двери кабинета Колина, где, как ему сообщил дворецкий, его ожидали, и, постучав дважды и не получив ответа, вошел. В просторном кабинете было жарко натоплено и пахло табаком. Колин сидел за огромным письменным столом в облаке табачного дыма.

Рядом с Колином, склонившись к его плечу, стоял сэр Уолтер Стеммонс из Скотленд-Ярда – широкоплечий мужчина с изрытым оспой лицом и проницательными глазами, не упускавшими, казалось, ни одной мелочи. Оба они внимательно изучали какой-то документ, но когда Колин услышал, как Сэмсон закрыл за собой дверь, он поднял голову и сухо улыбнулся.

Сэмсон уже знал, что за этим последует.

– Значит, девица тебя заарканила?

– Буквально или фигурально? – бросил Сэмсон, направляясь к глубокому кожаному креслу у камина.

Сэр Уолтер выпрямился и ухмыльнулся:

– Если бы моя жена знала, что обсуждают холостяки...

– Она бы вас связала?

– Я смертельно этого боюсь, – сказал сэр Уолтер и усмехнулся, отчего его лицо стало удивительно молодым для его шестидесяти лет. – Колин объяснил мне, в чем ваша проблема, ваша светлость. Я буду рад помочь, если смогу.

Сэмсон кивнул в знак благодарности, а сэр Уолтер сел в кресло напротив него, вытянув ноги, и приготовился слушать.

– Боюсь, что все может оказаться очень сложным, – начал Сэмсон. – Мне бы не хотелось надолго отвлекать вас от работы в Скотленд-Ярде.