Герцог полуночи

Лондон, Англия

Июль 1740 года

Артемис Грейвс не хотелось считать себя трусливой, именно поэтому, заметив в полутемном переулке фигуру в маске, двинувшуюся к трем грабителям, уже угрожавшим самой Артемис и ее кузине,

она сжала рукоять ножа, спрятанного в высоком ботинке.

Это казалось ей благоразумным.

Человек в маске был довольно крупным и носил костюм арлекина — черные с красным блестящие трико и тунику, высокие черные сапоги, шляпу с широкими мягкими полями и черную полумаску с огромным причудливым носом. Арлекины считались клоунами, потешавшими людей, но никто в переулке не смеялся. Арлекин двигался столь стремительно и грациозно, что у Артемис перехватило дыхание. Он был подобен хищной дикой кошке — и как дикая кошка действовал без промедления, бросившись на грабителей.

Артемис смотрела на него, все еще присев и сжимая рукой свой маленький кинжал. Она никогда еще не видела людей, сражавшихся подобным образом — с неким свирепым изяществом; шпага же его мелькала с такой скоростью, что за ней невозможно было уследить.

Первый из троих его противников упал — и замер, не подавая признаков жизни, и леди Пенелопа Чедвик, кузина Артемис, в ужасе всхлипнула и постаралась отойти подальше от истекающего кровью мужчины. Второй грабитель устремился на арлекина, но тот ловко сбил его с ног ударом в лицо, а потом, бросившись на третьего противника, нанес ему удар в висок рукоятью шпаги.

Грабитель со стоном рухнул у стены дома, и тотчас же в узком полутемном переулке воцарилась гробовая тишина. И почему-то казалось, что ветхие дома по обеим его сторонам тоже вот-вот рухнут.

А арлекин, совершенно спокойный и невозмутимый, повернулся к Пенелопе, все еще плакавшей от страха у стены. Потом, молча повернув голову, посмотрел на Артемис.

Встретив холодный взгляд глаз, блестевших под зловещей маской, Артемис судорожно сглотнула. Когда-то она верила, что большинство людей добры, что Господь заботится о ней и что если быть честной, хорошо вести себя и всегда сначала предлагать последний кусок малинового пирога кому-нибудь другому, то, в конце концов, все сложится к лучшему. Но это было прежде — до того, как она лишилась семьи и мужчины, который заявлял, что любит ее больше, чем само солнце; до того, как любимого брата несправедливо заточили в психиатрическую лечебницу, в Бедлам; до того, как она осталась в полном одиночестве и дошла до такого отчаяния, что расплакалась от радости, когда ей предложили место компаньонки ее легкомысленной кузины.

Прежде Артемис пала бы на колени перед этим мрачным арлекином, пала бы с возгласами благодарности за спасение. Но сейчас она, прищурившись, смотрела на мужчину в маске и пыталась понять, почему он пришел на помощь двум одиноким женщинам, бродившим среди ночи по опасным улицам Сент-Джайлза.

Артемис поморщилась, решив, что, возможно, стала излишне подозрительной.

А арлекин вдруг подошел к ним и остановился, возвышаясь над обеими. Артемис заметила, как взгляд его пронзительных глаз переместился с

ее кинжала выше, к лицу, а губы скривились насмешливо. Или, может быть, в улыбке сочувствия? Как ни странно, ей очень хотелось это знать. Да, для нее действительно было важно знать, что незнакомец думал о ней. И вообще, что он собирался делать с ними обеими?

Не спуская с Артемис взгляда, мужчина убрал свою короткую шпагу, зубами стянул перчатку и протянул ей руку. Артемис посмотрела на предложенную руку и до того, как вложила в нее свою, заметила тусклый блеск золота на мизинце незнакомца. Горячая рука крепко стиснула ее руку, и он привлек девушку к себе, так что Артемис оказалась в каких-то нескольких дюймах от него. Когда же она подняла голову, то вдруг заметила, что мужчина внимательно рассматривает ее — словно он искал что-то в ее лице.

Сделав вдох, Артемис открыла рот, собираясь задать вопрос, но в этот момент Пенелопа бросилась арлекину на спину.

Пенелопа громко кричала — очевидно, обезумев от страха, — и молотила арлекина кулаками по широким плечам.

Он, конечно, отреагировал: повернулся и тут же, выпустив руку Артемис, локтем отодвинул от себя Пенелопу. Однако Артемис почти в тот же миг почувствовала, что в ладони у нее что-то осталось. А мужчина, покинув их с кузиной, быстро зашагал по узкому переулку.

— Он мог убить нас! — закричала Пенелопа задыхаясь; ее волосы растрепались, а на хорошеньком личике была царапина.

— Убить?.. — переспросила Артемис, глядя в конец переулка, туда, где только что исчез мужчина в маске.

— Это был Призрак Сент-Джайлза, — ответила кузина. — Неужели ты его не узнала? Говорят, он насильник и хладнокровный убийца!

— Для хладнокровного убийцы он оказался весьма благородным человеком, — отозвалась Артемис, наклоняясь, чтобы взять фонарь, который поставила на землю, когда в переулке появились грабители, и который, к счастью, не пострадал во время стычки. Артемис с удивлением увидела, что свет фонаря колеблется. Сообразив, что это у нее дрожит рука, она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. — Но ты храбро защищала меня, — поспешно добавила она, заметив, что кузина нахмурилась.

— Правда?! — просияла Пенелопа. — Да, я прогнала страшного негодяя! Это даже приятнее, чем в полночь выпить рюмку джина в Сент-Джайлзе. Уверена, на лорда Физерстоуна наш рассказ об этом произведет большое впечатление.

Театрально закатив глаза, Артемис отвернулась; ей очень не нравился этот лорд Физерстоун. Именно он, глупый светский болтун, подбил Пенелопу заключить безумное пари — в полночь отправиться в Сент-Джайлз, чтобы выпить джина. Из-за лорда Физерстоуна их едва не убили… или того хуже.

И они до сих пор еще не выбрались из Сент-Джайлза.

Если бы только Пенелопе не вздумалось стать бесстрашной — отвратительное слово! — ради того, чтобы привлечь внимание некоего герцога, она, возможно, не поддалась бы нелепому подзадориванию лорда Физерстоуна.

Сокрушенно покачав головой, Артемис вышла из переулка и зашагала по одной из узких улиц Сент-Джайлза, то и дело озираясь по сторонам. Миновав зловонную сточную канаву, расположенную прямо посередине улицы, Артемис невольно поморщилась.