Герцогиня-охотница
Шрифт:
Сара не представляла для себя другой жизни. И уж конечно не думала, что станет компаньонкой леди, будет носить такие красивые платья и сможет пойти на бал, который давала самая известная патронесса в Лондоне.
Понадобилось немало времени, чтобы даже при помощи трех горничных они полностью облачились в свои бальные наряды. Когда Эми вставила, наконец, последнюю шпильку в волосы Сары, та поднялась из кресла, разглаживая юбку. Затем повернулась к большому овальному зеркалу и… обомлела. Из зеркала на нее смотрела настоящая
– Ты выглядишь прелестно, – сказала Эзме.
Улыбнувшись, Сара повернулась к юной леди и ахнула от восторга. Розовое с черной отделкой платье Эзме выглядело богато и элегантно, прекрасно подчеркивая ее темные волосы и сверкающие карие глаза.
– Так же, как и вы, миледи.
– Спасибо. – Эзме сделала глубокий вдох. – Ты поможешь мне быть храброй сегодня вечером?
– Конечно! Но только и вы помогите мне. Вы же знаете, это мой первый выход в лондонское общество.
– Знаю. – Эзме усмехнулась. – Мы отличная пара. – Она протянула компаньонке руку. – Пойдем. Пора спускаться.
Рука об руку они спустились по лестнице в гостиную, где их уже ждал Саймон. Когда он повернулся, чтобы поприветствовать леди, у Сары перехватило дыхание. В черных бриджах, во фраке, отделанном бархатом, поверх полосатого вышитого жилета, он являл собой эталон красоты и мужественности.
Герцог стоял словно окаменевший и восторженно смотрел на Сару. В комнате повисло неловкое молчание. Румянец розой расцвел на ее щеках, и она ничего не могла с собой поделать. Она не сомневалась, что даже румяна, которые нанесла одна из горничных кисточкой, не скроют того, как пылают ее щеки.
– Ты выглядишь прекрасно! – Саймон прочистил горло и буквально заставил себя перевести взгляд на Эзме. – То есть… вы обе. Вы готовы?
– Да, – голос Эзме слегка дрогнул, и Сара потихоньку сжала ее руку в знак солидарности и поддержки.
Они покинули гостиную и через парадную дверь вышли на улицу, где ожидала карета. Сара уже знала, что, хотя весь Лондон огромен, герцог Трент бывал в основном только в центре города. Поэтому она не удивилась, что дорога до дома леди Беллингхем заняла всего несколько минут.
Нервы у Сары были натянуты до предела, но это было ничто по сравнению с тем, как переживала Эзме. Юная леди сидела неподвижно и так крепко сжимала руки, что побелели костяшки на пальцах.
Сара не знала, как ей помочь.
Саймон, по-видимому, не замечал, что его сестра едва не теряет сознание и больше похожа сейчас на мумию, а не на живого человека. Или делал вид, что не замечает.
Сара не понимала, чего так боится Эзме. Однако она хорошо помнила торжественное и многозначительное выражение на лицах людей, когда они говорили о предстоящем выходе Эзме в свет в прошлом году. Эзме не рассказывала ей всех подробностей, а Сара сама не смела спрашивать.
Как бы там ни было, но Эзме до
– Помните, вам не следует сегодня ни с кем обсуждать ситуацию с нашей матерью, – напомнил им Саймон, когда карета остановилась перед домом в кругу золотистого света от газового фонаря. – Для нас сейчас важно создать видимость того, что ничего не случилось. Но глаза и уши нужно держать открытыми для любой информации.
– Хорошо, – ответила за них обеих Сара.
Эзме, казалось, не слышит ничего вокруг. Она испуганно уставилась на дверцу кареты, когда лакей открыл ее.
– Смелее, миледи. – Сара шепнула ей прямо в ухо. – Я не оставлю вас. Обещаю.
– Да, – выдохнула в ответ Эзме, оперлась на предложенную лакеем руку и вышла из кареты.
Дом был сделан в изысканном стиле итальянского архитектора Палладио. Один из немногих в Лондоне, имеющих изогнутую подъездную дорожку и газон. Трент-Хаус, например, не обладал подобными изысками, но был удачно расположен на границе Грин-парка, что давало большее ощущение открытости пространства.
Свет фонаря окрашивал золотом белый фасад особняка леди Беллингхем. Люди сновали повсюду. Кто-то только подъехал и выходил из карет, а кто-то уже неспешно общался, наслаждаясь прохладным весенним воздухом.
Сара почувствовала, что начинает замерзать. У нее не было даже шали, чтобы прикрыть голые руки. Поэтому она была рада, когда Саймон повел их сразу к дверям. Они проходили мимо большой группы элегантно одетых леди и джентльменов, пожимая им руки. Казалось, все собравшиеся хорошо знают Саймона и Эзме и выражали свою радость от знакомства с Сарой.
Она постоянно держала Эзме в поле своего зрения. Та, несмотря на свое полуобморочное состояние в карете, держалась достойно, улыбалась, кивала головой и тихо отвечала на приветствия.
Они вошли в огромный, полный народа бальный зал. Здесь было тепло и шумно. Люди перемещались по залу или стояли группами, общаясь и поднимая бокалы с шампанским. Саймон был все время рядом, и от этого Сара чувствовала себя увереннее. Она стояла рядом с Эзме, почти прижавшись к ней, и внимательно разглядывала зал и гостей бала.
В центре резного потолка висела огромная люстра, и еще две поменьше дополняли ее по бокам. Казалось, в люстрах горят сотни, если не тысячи свечей. И еще на стенах висели золоченые бра. Все вместе они давали столько света, что создавалось впечатление, будто сейчас не поздний вечер, а солнечный день.
Сара заметила богато украшенные бронзовые перила, ряд которых тянулся вдоль верхнего этажа огромного зала. Там стояли и разговаривали десятки людей. Группа музыкантов, расположенная в одном из углов, настраивала свои инструменты.