Герцогиня с Османского берега
Шрифт:
To cast me off discourteously.
For I have loved you well and long,
Delighting in your company.
Greensleeves was all my joy,
Greensleeves was my delight,
Greensleeves was my heart of gold,
And who but my lady greensleeves.
Пока Нигяр пела, Сюмбюль и Шакер светились от счастья. И хотя они не понимали ни единого слова, однако в том, что песня о любви, они не сомневались. Сюмбюль в очередной раз расплылся в своей широкой улыбке.
– У меня нет слов, Нигяр. – восторженно
– А мне показалось, что такую красивую песню мог сочинить действительно глубоко влюблённый человек. – вкрадчиво заметил Шакер.
При этих словах бывшая калфа опустила взгляд и погрустнела. Если бы её собеседники знали, какая трагедия последовала за этой песней, может быть, они бы так не сияли от счастья. Между тем, Сюмбюль продолжал терзать молодую женщину расспросами.
– Ты ещё про какую-то игру говорила.
– Да, карты. Популярная в Европе игра.
– А играют в неё, как в нарды? – поинтересовался Шакер.
– Не совсем. Карты – это… листы бумаги с изображениями. Они бывают четырёх мастей и тринадцати номиналов. Хотя… - Нигяр стала копаться в сумочке. – Я могу показать.
– Да, покажи! – заёрзал от нетерпения Сюмбюль. – И если научишь играть, тоже ничего плохого не будет.
Нигяр с радостью согласилась. Сперва она просто показывала карты, учила отличать одну масть от другой. Затем около часа она старалась научить Сюмбюля простейшим играм, которые знала сама. Её даже немного забавляло, как евнух путает масти и плохо ориентируется в номиналах. У Шакера же получалось лучше, и это приводило Сюмбюля в лёгкое бешенство. Обыграть Нигяр было невозможно, по мнению главного евнуха. В какой-то момент он с ужасом заметил, что верхняя и нижняя половинки карт идентичны друг другу, однако герцогиня его успокоила, объяснив, что так было задумано изначально. Чем дольше продолжалась игра, тем больше главный евнух бесился от очередного поражения. Его даже посетило желание всё бросить и демонстративно уйти в гарем к девушкам, и хвастаться перед ними о том, как им повезло, что них есть такой наставник, как Сюмбюль Ага. Нигяр его поведение только забавляло.
– Ну всё, я опять продую! – визжал Сюмбюль.
– Что ты там говорил про неверие в собственные силы? – охладила его пыл Нигяр.
– А какой в этом толк?! У меня четыре карты на руках, а у тебя две!
– Так ты подумай, как можно выиграть при таком раскладе.
Сюмбюль уставился в веер из карт. Что можно сделать, имея двух валетов, короля и туза? Шакер подглядывал из-за плеча приятеля.
– Я думаю, лучше тебе ходить королём. – сказал он как-бы невзначай.
– Отстать, Шакер Ага, я сам решу. – огрызнулся Сюмбюль и тут же выложил на стол валета. Нигяр ответила дамой. Ещё один валет и ещё одна дома. Нигяр снова выиграла. Сюмбюль от злобы бросил оставшиеся карты.
– Это плохая игра! – завопил он. – Глупая и ненужная!
– Может, стоит вернуться назад и подумать, где ты совершил ошибку? – вкрадчиво предложила бывшая калфа. Ага лишь покачал головой. Нигяр вернула карты с последних ходов в исходные позиции, перевернув их рубашками вверх. – Вот, посмотри. У тебя на
Лицо Сюмбюля снова озарила лучезарная улыбка. Теперь он почувствовал себя победителем.
– Ты смотри, как всё просто! – радостно пропел он. – Теперь я выиграл!
– Я же тебе говорил, ходи королём! – заявил Шакер. – А ты не хотел меня слушаться.
– Цыц!
– Ага, пожалуйста, не заводись! – взмолилась Нигяр. – Будь по-твоему. Ты выиграл.
Пока Сюмбюль нахваливал европейскую карточную забаву, в кухню постучались. Маленькая служанка зашла внутрь и вежливо поклонилась.
– Леди Говард, вас зовёт Хюррем Султан. Она находится в ваших покоях. – сказала она.
– Хорошо, я сейчас приду. – ответила герцогиня.
Она поднялась с дивана, поправила подол и сложила колоду в сумочку. Сюмбюль вызвался сопроводить её. Нигяр шла по коридору дворца и чувствовала себя немного неловко от того, что гаремные слуги каланяются ей, хотя совсем недавно она могла общаться с ними, как с равными. По пути к Роксолане, она встретилась взглядом с принцессой Марией. Сюмбюль, вспомнив, что ему ещё нужно зайти в гарем на проверку, отвесил принцессе низкий поклон и удалился по своим делам. Когда Нигяр поравнялась с Марией, та неожиданно остановила её.
– Леди Норфолк, вы хорошо знаете обитателей этого замка. – сказала принцесса. – Объясните мне, почему Его Величество и лорды смеялись над этим человеком? – она указала на переговаривающегося с парой подчинённых Сюмбюля.
Нигяр не знала, что ответить. Ей не хотелось шокировать столь скромную и целомудренную девушку, как Мария Тюдор, откровениями об особенностях службы в гареме. Бывшей калфе пришлось наскоро перебирать в уме все возможные варианты, которыми можно объяснить суть дела, не вдаваясь в подробности.
– Этот человек… - пыталась объяснить она. – в общем… Он не может иметь детей.
Мария ахнула от услышанного. Она ещё раз бросила взгляд на улыбающегося Сюмбюля и почувствовала, как к горлу подкатывает комок. У девушки буквально сжалось сердце.
– Какой ужас. – пролепетала она. – Как безнравственно всем этим мужчинам смеяться над такой великой бедой!
– Да, принцесса, безнравственно. – согласилась с ней Нигяр.
– Господь обязательно покарает их за столь низменный и бесчеловечный поступок! – уверенно заявила принцесса.
Герцогиня не ответила ей. Поклонившись, она проследовала чуть дальше по коридору и остановилась около двери, ведущей в комнату, специально приготовленную для неё и герцога. Значит, Хюррем Султан не всё ещё сказала ей. Что ж, придётся ей потерпеть эту женщину ещё какое-то время. И хочется верить, что она не станет чинить ей препятствия для исполнения цели, ради которой, собственно, она и добивалась этой поездки в Османскую Империю…
========== Глава 13. Своя среди чужих, чужая среди своих ==========