Герцогиня в подарок
Шрифт:
– Я здесь бывала! – перебила Васю Ленка.
– Я о том и говорю. И кто-то из твоих подружек…
– Да не звонила я! У меня тогда другие проблемы были!
Сигизмунд Сигизмундович и Бодряну молчали, очень внимательно слушали всех, переводя взгляд с одного на другого участника событий. Возможно, пытались определить по выражениям лиц и жестам, кто из них врет.
Внезапно дверь опять распахнулась, и в комнате появились новые лица.
Это были парень примерно одного возраста с Олегом, Артемом и Васей и девица в весьма откровенном платье. Как я поняла, парень был гостем мальчишника и до той минуты выше первого этажа не
– Возвращайтесь вниз! – первым делом приказал Олег. – Здесь…
– Там какие-то мужики труп закапывают, – проблеял парень. – Бабу мертвую.
Девица судорожно закивала. Я только сейчас разглядела, какая она бледная.
– Я же говорила вам, что труп есть! – заорала Ленка. – А некоторые мне не верили…
– Пошли посмотрим! – издала боевой клич тетя Света и первой ринулась из комнаты. – Показывайте, ребята!
Парень с девицей понеслись по коридору, а за ними пышнотелая тетя Света. Клавдия Степановна схватила Ленку за руку, и мать с дочерью тоже вылетели из комнаты. Следом припустила другая подруга Клавдии Степановны, потом Артем, явно решивший, что лучше держаться подальше от Доброчинского и Олега. За Артемом рванули брюнетка с блондинкой и Вася, а затем вылетела и я, пока меня не задержали.
Негодяи ушли. И унесли мешки с телами друзей. Рабочий остался на месте. Никак не мог вылезти из камина. Шум двигателей отъехавших машин давно стих, а он все не решался.
Потом ему показалось, что кто-то ходит внизу… Мужчина опять затаился. Кто-то поднялся наверх. Два человека. Они очень тихо переговаривались, потом ушли. Это точно были не те негодяи! Но рабочий все равно не показывался – боялся теперь всех.
Он не знал, сколько сидел в камине. Не чувствовал уже тела – и потому, что оно сильно затекло, и потому, что сознание как-то отключилось. Или он ненадолго заснул.
Рабочий очнулся (или проснулся?) оттого, что замерз. И все тело болело. Но больше всего болела душа…
Он вылез из печки, отряхнулся. Половина шестого утра. Значит, все-таки заснул. Организму требовался отдых. Но, как теперь понимал рабочий, отдохнуть ему придется не скоро…
Он опустился на пол, обхватил голову руками и заплакал. Ему было жаль друзей, жаль себя, свою семью… Он не знал, где теперь будет зарабатывать деньги, как будут жить семьи погибших, не знал, к кому обратиться за помощью. Милиции боялся, как выйти на управляющего, не представлял, влиятельных знакомых не имел… У него в городе оставался только Тимоха, который придет только часов в десять.
А до десяти оставалось еще много времени…
Рабочий все-таки заглянул в зал, где друзья реставрировали пол, и понял, что ему случившееся не почудилось. И пятно было, и дыра в полу у стены. Он заглянул в дыру. Конечно, там ничего не осталось. На пятно было страшно смотреть. Оно было каким-то мрачным, темно-бурым. В период белых ночей в Петербурге в это время светло, но все равно не так, как когда светит солнце… И пятно было ближе к дальней от окон стене…
В комнате, где они жили, остались матрасы,
Хотя при чем тут свитер?! Жизнь спасать надо. Только Тимоху предупредить и посоветоваться с ним. Они вместе что-нибудь придумают. Звонить ему еще рано… Или позвонить? Нет, женщину его лучше не ставить в известность о случившемся. Если захочет Тимоха ее подключить, то пусть уж сам. А он его просто дождется и расскажет. И покажет. Ведь по телефону человек может и не поверить в такое.
Но рабочий не хотел и не мог уже оставаться в особняке с закрытыми окнами. Ему хотелось на улицу подышать, ведь рано утром в субботу даже в центре Петербурга воздух еще не загазован. А может, до Петропавловки прогуляться? Там же пляж. Сейчас бы окунуться с головой в прохладную водичку… Может, мысли прояснятся. Может, он что-то придумает.
Людей на улицах не было. Проехало несколько автомобилей. Потом он увидел двух пьяных на другой стороне улицы. Пьяные были прилично одеты, видимо, долго засиделись в каком-то кабаке. Пьяным не было до него дела.
Рабочий завернул на узкую улочку и резко остановился.
На тротуаре, метрах в двадцати от угла, стоял старенький дедок, возраст которого определить не представлялось возможным. То ли семьдесят с лишним, то ли восемьдесят, а может, и больше. Старичок был маленьким и худеньким – как сам рабочий. Только густые седые волосы были растрепаны и торчали во все стороны. На дедуле были серенькие брючки, клетчатая, какая-то сероватая рубашка с закатанными рукавами, видавшая виды жилеточка, на ногах – древние ботинки. Теперь такие вроде и не шьют.
Рядом с дедулей на тротуаре стояло небольшое ведерко с водой, а сам дедуля мыл «лентяйкой» окно на первом этаже.
Глава 10
Но я пока не побежала во двор, а быстренько юркнула в соседнюю комнату, тихо закрыла и заперла за собой дверь, бросилась к окну, вылезла на балкон, пригнулась и устроилась у окна комнаты, в которой остались Доброчинский, Бодряну и Олег.
Окно было чуть-чуть приоткрыто, так что я могла слышать все, что говорят в комнате. С улицы меня не должны заметить – ограда балкона, к счастью, состояла не из одних железных прутов, а имелся декоративный лист «под черепицу», который и прикрывал меня от любопытных (и, возможно, следящих) взглядов.
Бодряну кому-то звонил.
– Семен, почему вы столько копались? – заорал он на русском. – Хватайте труп и убирайтесь оттуда! Немедленно! Бросайте яму! Только инструмент возьмите! Вон отсюда! С территории! Потом перезвонишь! К вам бегут… Так, отключил связь. Будем ждать.
– Почему им потребовалось столько времени? – спросил Сигизмунд Сигизмундович.
– А труп что, в самом деле есть? – промычал Олег.
– Есть! – рявкнул Доброчинский. – И ты даже не представляешь, чей!
«Боже, только бы не Анькин!» – подумала я, но позвонить ей никак не могла. Хотя я ведь могу послать SMS…