Герцогиня
Шрифт:
К нам подошло пожилое семейство. На даму жалко было смотреть, по крайней мере, мне. Она была обвешана таким количеством драгоценностей, что я под таким весом не смог бы и пяти минут выдержать. На лице же крупными буквами было написано: Стерва.
— Ах, милочка, вы так молоды! Что же вы так… скромно одеты?! Прямо как монашка. Может вы уже готовитесь уйти в монастырь? — подколола меня эта коза.
— Монастырь может и интересная мысль, я пока думаю на эту тему. А по поводу всего этого гм… хм… с камнями… Как вы правильно заметили, я еще слишком молода и к тому же изумительно красива, чтоб отвлекать
Муж этой стервы, хмыкнул, старательно сдерживая улыбку, и о чем-то заговорив с Эммануэлем, увел его в сторону. Я сердито посмотрел им вслед. Мне никак не улыбалось оставаться с этой мымрой наедине.
— Ах, молодежь, многого вы не понимаете… — попробовала убедить меня она.
Но я не дал её договорить:
— Вот когда я буду в вашем возрасте, может быть тогда и подумаю об украшениях. А сейчас зачем они мне?
— Чтоб нравиться мужчинам, — воскликнула дама.
— А зачем мне посторонние мужчины? У меня же муж есть, — хмуро отозвался я, оглядываясь в поисках Эммануэля.
— Чтоб муж не бросил и не ушел к другой, — как маленькому ребенку пыталась втолковать она.
— С бросанием у меня нет проблем. Захочу и брошу. Да и ему мешать не стану, если уж приспичит. К тому же, не понимаю, как в этом случае все эти украшения могут помочь удержать?! — с трудом сдерживаясь, раздраженно ответил я.
Посмотрев на меня как на больную, дама перешла к другому вопросу.
— Что-то не видно вашего пасынка, Эдвина.
— Он, знаете ли, наказан. Так сказать, лишен сладкого, — теряя последние капли выдержки, сообщил почти шипя.
Все больше не могу. Пора выводить эту заразу из игры.
— А что же он натворил? Ведь такой замечательный молодой человек, — с огромным интересом напористо поинтересовалась эта коза.
Не отвечая на её вопрос и сделав вид, что хочу пропустить проходившую рядом пару, я шагнул в сторону и изобразил, что подвернулась нога, и, покачнувшись, взмахнул рукой, резко вылив на даму вино. На её светлом платье красное пятно растеклось от декольте до самого низа, и было видно далеко.
— Ах! Какой конфуз! Прошу простить меня! Порой… Я такая… Неуклюжая бываю, — чуть ли не по слогам, даже не стараясь изобразить раскаяние, выдал я.
Виноватым я не чувствовал себя никак. Как и ожидалось, дама выслушала мои извинения, никак не комментируя их, и окруженная слугами, которых я подозвал, свалила из зала.
Почти сразу же к нам подошел Эммануэль с мужем этой мымры. Сообщив, куда делась его жена, я потащил герцога в сторону.
— Вы ведь знаете, что из себя графиня представляет, так зачем оставили меня с ней наедине? Требовать от меня терпеть её общество — это садизм. С вашей стороны, рисковать соседскими взаимоотношениями, была не столь замечательная идея, — сердито зашипел я, не зная кого в первую очередь обвинять.
С трудом дождавшись когда гости разойдутся, я категорическим тоном сообщил обоим герцогам, что больше они меня не заставят присутствовать на их балах и изображать из себя хозяйку замка. Не дождавшись от них никакой реакции на мои слова, удалился в свою комнату.
На следующий день Эммануэль снова отбыл на службу. Послонявшись по замку, я присоединился к старому герцогу, расположившемуся
— Места вокруг тихие и спокойные. Посторонние в ваших владениях не рискуют появляться. Так что мы вполне можем, взяв только Орру, проехаться по лугу и вдоль речки. Вы столько лет не выбирались просто так на природу, без того, чтоб вас окружала куча слуг, — тоном искусителя тихонько нашептывал я Бертрану.
Недолго поколебавшись, он с напряженной улыбкой согласился на мою авантюру.
Стражники прочесали местность, где мы планировали прогуляться и отправили усиленные наряды в стороны, но так далеко, чтоб не маячить у нас перед глазами. Очень уж Бертран нервничал, хотя и старался это не показывать, и знание того, что его видят слуги, могло испортить удовольствие от прогулки. Видимо, еще не все условности потеряли для него смысл.
Мы с Оррой катили коляску герцога по лугу в направлении к небольшой речке. Все вокруг было усыпано полевыми цветами, гудели какие-то жуки, порхали бабочки. Судорожно схватившись за подлокотники, Бертран восторженным взором ребенка оглядывался по сторонам. Это ж сколько лет он не имел возможности не только бродить по лугам и у реки, но и вообще выходить из замка?
— О-ого-го-го-о-о-о!!! — вдруг заорал по молодецки дедуля, раскинув в стороны руки.
Не раз замечал, как многие люди в присутствии горем убитых людей сами начинают чувствовать тоску, а в присутствии радостного или смеющегося человека, начинают невольно улыбаться. Вот и мне сейчас тоже сделалось смешно и весело. Вспомнилось детство в другом мире. Как приезжал на каникулы в деревню к деду, и мы с пацанами носились по полям и лесам, ловили раков, прыгали с тарзанки в реку…
Издав что-то в индейском стиле, я перехватил удобнее ручки кресла и резво потолкал его в сторону реки. Дорога пошла под уклон и коляска уже без моих усилий, потихоньку набирала скорость. Почти у самой воды я слегка довернул и мы, благодаря набранной скорости, помчались по мелководью, поднимая огромные брызги. Когда дедулю окатило водой, он как-то неопределенно вскрикнул, а затем, засмеявшись, подхватил мой клич. И мы, старый и малый, вереща и улюлюкая, как дети, понеслись по краю берега. Сзади за нами бежала Орра и тоже что-то кричала, явно пытаясь нас вразумить, но мы её не слушали.
В какой-то момент, колесо коляски за что-то зацепилось и она, дернувшись, начала заваливаться на бок. Я попытался затормозить и выровнять её, но по закону подлости нас догнала, ничего не подозревающая, Орра и придала нам дополнительное винтообразное ускорение.
Будучи самым легким из нашей компании, я, первым и полетел, отцепившись от средства передвижения в последний момент. Это придало мне несколько своеобразное положение в пространстве, лететь пришлось не сказать, чтобы рыбкой, а эдакой раскарякой, больше похожей на лягушку. Так неэстетично и плюхнулся в воду.