Герда
Шрифт:
– Нет у меня никакой травмы! – рявкнула Алька.
Отец еще раз поглядел на меня с пронзительностью, ну, да, я виноват, виноват, что мне теперь, об стену каждый день ушибаться?
– Да нет у меня никакой травмы, – уже спокойнее повторила Алька. – Я даже испугаться толком не успела, какая травма? Зря вы и доктора вызвали, на самом деле зря… Ну да ладно, он прикольный.
Это она, конечно, врет. Испугалась. И я испугался. Тут любой бы испугался. Но мне кажется, дело несколько в другом. Алька не то что не испугалась,
Это были не люди, это были плохие инопланетяне. Напали, схватили… А инопланетян не бывает. Ктулху бывает, а инопланетяне нет.
– Ладно, об этом мы потом поговорим, – сказала мать. – Это такое дело, тут не стоит торопиться…
Алька прищелкнула языком. Позитивный она человек, завидую ей. Инопланетян не бывает. Никогда.
– А ты… Ты…
Отец повернулся ко мне. Сощурился.
– Да знаю я, – опередил я. – Дурак. Кретин. Идиот. В моем возрасте можно уже начать думать.
– Вот именно, – покачал головой отец. – Пора уже начать думать.
Он потрепал за щеку Мелкого и вышел. На работу ему пора, и так уже задержался.
– Надо все-таки определить собаке место, – сказала мать. – Кто знает, где надо держать собаку?
Мы пожали плечами.
– Пусть она у меня в комнате спит, – предложила Алька. – У батареи как раз.
– У батареи нельзя, – тут же возразила мать. – Она приучится жить в теплоте, а потом на улице будет болеть. Нужно у стены. А почему она должна спать у тебя в комнате? Ты что, боишься одна оставаться?
– Да не боюсь я одна, – устало объяснила Алька. – Не боюсь. Чего мне здесь бояться? Просто собака… мне нравится. Мне с ней рядом хорошо, мне с ней… надежно. Она урчит, а я засыпаю. А потом, от нее пахнет хорошо.
– От собаки? – удивилась мать.
– Ага. Валенками. С ней уютно очень, хорошо. Пусть она у меня в старом кресле спит, оно все равно…
– Собаке в кресле нельзя, – запретила мать. – От этого кресла у нее будет искривление позвоночника.
Она всегда. Всегда знает, отчего у кого бывает искривление. Алька говорит, что это у матери от филфака, там все всё знают.
– Понятно, – обреченно вздохнула мать. – Никто не представляет, как правильно содержать животное. Всегда подозревала, что мои дети – бестолковые. Придется все самой, как обычно. Хотела завтра идти по магазинам, но, видимо, придется сейчас. Почему ничего нельзя отложить на завтра? Почему все нужно сделать сегодня? Даже у собаки есть жизнь! У меня этой жизни совсем нету.
Мать посмотрела на полку с травами. Ей хотелось чая и компресс на затылок. Но дело прежде всего.
– Так, даю вам пятнадцать
Мать удалилась с Мелким под мышкой. Алька удалилась. Собака тоже подумала чуть и удалилась. А мне готовиться нечего, я и так всегда готов. Вышел во двор.
У нас хорошо. Участок уходит к реке под небольшим уклоном, и на всем этом уклоне мать высадила кедры, они дают полезные фитонциды. Молоденькие кедры, невысокие, но очень красивые, привезенные из Сибири. Рассажены далеко друг от друга, отчего создается ощущение простора, прямо с крыльца попадаешь в лес. А чуть подальше и настоящий лес, и река, и поле, хорошо. Ветер иногда пахнет травой, или водой, или грибами. Летом, когда тепло, я в нашем парке даже ночую. В гамаке. У нас есть фонарь; если его включить, то сразу прилетают летучие мыши, носятся вокруг света, пищат и отпугивают комаров.
– Игорь.
Я оглянулся.
Отец, оказывается, не уехал, сидел в машине. Поманил меня пальцем.
Открыл дверцу, сел рядом. Внутри было холодно, кондиционер работал на полную, стужа, у меня даже нос зачесался. Отец сидел, читал пособие по нахлыстовой ловле.
– И что ты такой бестолковый? – спросил отец, не отрываясь от разглядывания картинок.
Это был не риторический вопрос, это ему на самом деле интересно. Я промолчал.
– Надеюсь, этого не повторится?
Я опять промолчал. Я и так каждый день обещаю, что не повторится.
– Понятно, – сказал отец. – Что думаешь летом делать?
– Не знаю.
– Не знаешь. Подумал бы. Последнее лето, между прочим.
Это да, про это я еще с сентября слышу. Что предпоследний год, что последнее лето, а потом раз – и взрослая жизнь, и уже все, и нет пути назад. Ну да, предпоследний год, ну да, последнее лето. И что? Срочно искать смысл жизни?
– Так что ты думаешь делать?
Это тоже вопрос не риторический. Тоже промолчал.
– Насчет политехнического думал? – спросил отец.
– Думал.
Я на самом деле думал. Политехнический – это хорошо. А самое главное, я туда вполне поступлю, там вроде несложно.
– Политехнический – это хорошо.
– А медицинский? Не хочешь попробовать?
– Медицинский тоже хорошо.
– Хорошо… А тебе самому-то что хочется?
Самый популярный вопрос в моей жизни.
– Политехнический ничего…
Политехнический лучше медицинского. Наверное.
– Понятно, – поморщился отец. – На западном фронте без перемен. Ладно, думай.
– Я думаю.
– Думает он… Что с собакой решили?
– Хорошая собака.
– Хорошая собака, – согласился отец. – И очень серьезная собака, она требует ответственности, ты хоть понимаешь?
– Я буду с ней гулять.
– Гулять он будет… У тебя рыбки в аквариуме засохли.
– Буду гулять, – сказал я упрямо. – Буду.