Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха
Шрифт:
В начале мая 1917 года эскадрилья лейтенанта Лёрцера была переброшена на фронт во Фландрию, где ожидалось крупное наступление англичан, а младший лейтенант Геринг был назначен командиром 27-й эскадрильи, действовавшей в том же секторе. Базировавшаяся в Изегеме, неподалеку от города Ипр [8] , эта эскадрилья была у командования на плохом счету, и Геринг решил это положение исправить. Хороший организатор, он к тому же внимательно изучал тактику ведения боя противником и понял намного раньше своих товарищей, что воздушные одиночные схватки, какими бы героическими они ни представлялись, перестали оказывать решающее влияние на ход операций. Английские летчики-истребители, в большом количестве появившиеся в небе над Фландрией, старались добиться стратегического результата, прикрывая рейды своих бомбардировщиков в глубину территории противника. Эти действия, казалось, сулили меньше славы, нежели одиночные схватки, но зато оказывались более эффективными с военной точки зрения. И высшее военное командование Германии поняло это и переформировало эскадрильи, объединив их в истребительные эскадры по пятьдесят самолетов в каждой, способные противостоять английским «авиационным крыльям». Первый истребительный полк возглавил Манфред фон Рихтгофен, легендарный Красный Барон, сбивший к тому времени больше вражеских самолетов, чем все остальные воздушные немецкие асы,
8
См. карту 2
9
К 1 ноября 1917 года он сбил шестьдесят один вражеский самолет, а на счету Геринга и Лёрцера было по пятнадцать воздушных побед.
В отличие от Красного Барона, гордившегося своей репутацией беспощадного убийцы и действовавшего соответственным образом, Герман Геринг, получивший в августе 1917 года звание обер-лейтенанта, старался всячески поддерживать рыцарский дух в ходе воздушных сражений. Подбив и заставив приземлиться противника, Геринг не расстреливал его самолет на земле: пролетев над поверженным врагом, он приветствовал его выразительным жестом и вновь набирал высоту. Однажды, когда одному весьма отчаянному английскому летчику пришлось посадить свой самолет на занятой немцами территории, обер-лейтенант Геринг приземлился рядом, желая поздравить противника… Один датский летчик, воевавший на стороне французов, оказался в беспомощном положении, когда его пулемет заклинило: он отчаянно колотил по затвору и магазину, а заметив противника, решил, что настал его последний час, – но вдруг датчанин с удивлением увидел, что немецкий самолет начал удаляться, а пилот дружески помахал ему рукой. Этот скандинав даже представить себе не мог, что средневековый кодекс чести не позволял Герману Герингу добивать противника, сломавшего копье в ходе турнира [10] . А позже имел место эпизод с английским капитаном Фрэнком Бьюмоном из 56-й эскадрильи Королевского летного корпуса, которому пришлось сесть на вражескую территорию из-за поломки крыла его самолета. Капитана арестовали и привели в штаб 27-й немецкой эскадрильи, где обер-лейтенант Геринг предложил пленному шоколад и сигареты и организовал банкет в его честь. Геринг высоко оценил действия подразделения противника и в конце добавил: «Ради бога, не попадайте в руки пехотинцев. Если можете, оставайтесь с нами. Мы вами займемся, и вам будет здесь намного лучше!» Английский летчик, целый месяц пользовавшийся немецким гостеприимством, вспомнил об этом спустя чуть менее двух лет…
10
Более прозаичным объяснением этого эпизода представляется то, что Геринг к тому времени расстрелял весь свой боезапас…
Весна 1918 года началась для немецкой армии весьма удачно: русский фронт рассыпаался, американцы в бои всерьез не ввязывались, предпринятые Антантой в ушедшем году наступления обескровили их войска и даже вызвали серьезные разногласия между союзниками, а Гинденбург и Людендорф, назначенные на высшие посты в немецкой армии после провала под Верденом и отставки фон Фалькенхейна, выработали новую наступательную стратегию, которая, как они надеялись, должна была привести к окончательной победе. Двадцать первого марта 1918 года сорок восемь немецких дивизий перешли в наступление на участке между Аррасом и Компьенем на стыке французских и английских войск и сумели прорвать линию обороны союзников. В конце мая германские войска оказались всего в 80 километрах от Парижа… Многим немцам уже виделась скорая победа, и Геринг был чрезвычайно горд тем, что способствовал этому успеху. Он одержал свою восемнадцатую официально зарегистрированную победу во главе эскадрильи, боевые качества которой значительно выросли после назначения его командиром. А в начале мая до него дошла весть, которую он так долго ждал: его наградили орденом «За заслуги», высшей военной наградой кайзеровской Германии. Несмотря на то что некоторые другие пилоты сбили больше самолетов, чем он, награда была присвоена Герингу по совокупности заслуг. И 2 июня кайзер лично вручил ему маленький, но столь желанный мальтийский крест, покрытый синей эмалью [11] . Таким образом, в двадцать пять лет Герман Геринг официально вошел в очень узкий круг настоящих героев войны, тех, чьи фотографии печатались на почтовых открытках и распространялись по всей Германии, вызывая трепетное уважение у мужчин и приливы страсти у девиц…
11
Кое-кто уверяет, что в этом деле Лёрцер, кронпринц и фон Эпенштейн использовали все свое влияние. Вполне могло быть и так.
Возвышение обер-лейтенанта Геринга на этом не закончилось. За месяц до этого, на следующий день после своей восьмидесятой подтвержденной победы в воздушном бою, капитан Манфред фон Рихтгофен не вернулся на базу. Его сбил канадский летчик, противники похоронили Красного Барона с воинскими почестями, а фотографии его украшенной цветами могилы вскоре сбросили с самолетов над позициями немецких войск. Рихтгофен оставил некое подобие военного завещания, в котором назначал своим преемником лейтенанта Рейнхарда. Именно Рейнхард и стал в начале мая 1918 года командиром истребительной эскадры «Рихтгофен», но пробыл в этой должности недолго. Немецкая авиастроительная промышленность продолжала производить все новые типы самолетов и постоянно приглашала немецких асов опробовать новые машины [12] . И 3 июля 1918 года Рейнхард и Геринг оказались на берлинском аэродроме Адлерсхорст в окружении многочисленных инженеров с целью «облетать» усовершенствованный «Альбатрос». Обер-лейтенант Геринг вылетел первым, совершил несколько маневров на большой скорости, продемонстрировал несколько элементов высшего пилотажа на большой высоте, сделал «бочку» перед посадкой, приземлился и объявил, что очень доволен новым самолетом. Потом лейтенант Рейнхард сел в кабину, поднял самолет на высоту 2000 футов, выполнил несколько крутых виражей и уже пошел на посадку, но тут вдруг левая плоскость самолета оторвалась от фюзеляжа… «Альбатрос» вошел в крутое пике и врезался в землю. Лейтенант Рейнхард погиб на месте. Все полагали, что его преемником станет Эрнст Удет или Эрих Левенхардт, поскольку оба они были лучшими пилотами знаменитой 1-й истребительной эскадры. Но 7 июля 1918 года на авиабазе Бенье асы «кружка Рихтгофена» обступили младшего лейтенанта Карла Боденшаца, который
12
То же самое предпринимали и французские авиастроители. Именно в ходе одного из таких испытательных полетов получил очень серьезную травму воздушный французский ас Шарль Нунжессе.
Станет ли Геринг хорошим командиром этого наиболее известного германского авиасоединения? Боденшац твердо это утверждал, но именно его убежденность заставила других усомниться в этом. Все другие пилоты категорически это отрицали, но на их объективность в значительной степени повлияла зависть. Однако у Германа Геринга не оказалось ни времени, ни возможности проявить себя в должности командира: приняв командование 14 июля 1918 года и возобновив полеты на следующий же день, он оказался между молотом и наковальней, поскольку в тот момент расклад сил стал катастрофически меняться не в пользу Германии: британские дивизии, прижатые к Ла-Маншу, выстояли, а французы в июне остановили немецкое наступление в районе Шмен-де-Дам. Тут еще и американцы начали принимать более активное участие в боевых действиях, союзные танки действовали очень эффективно. И к середине июля, когда началась вторая битва на Марне, немцы оказались столь же уязвимыми, как и во время первой битвы: их войска были измучены, а пути снабжения чрезвычайно растянуты…
Несмотря на отвагу летчиков, немецкая авиация уже не имела возможности оказывать серьезное влияние на исход битвы, тем более что авиация союзников превосходила немецкую числом самолетов. Уже 15 июля в военном дневнике Геринга появилась такая запись: «Множество боев с большим числом самолетов противника в долине Марны. […] Во второй половине дня отмечена повышенная активность авиации противника на всех высотах. Особенно активно ведут себя крупные формирования одноместных английских истребителей. […] Совершили 99 боевых вылетов. Активность противника продолжает возрастать». Восемнадцатого июля эскадра «Рихтгофен» сбила девять французских и два английских самолета, а Геринг записал на свой счет 22-й сбитый им самолет союзников. Но в то же время он отметил в своем рапорте: «Количество английских одноместных истребителей возрастает […], французские двухместные самолеты постоянно летают плотным строем и незамедлительно атакуют, в основном на малой высоте. Это двухмоторные самолеты “Кодрон”, чью броню не пробивают наши пули. Я лично атаковал 15 июля один “Кодрон”, потратив на него практически весь боезапас. Но “Кодрон” продолжал полет, не обратив на меня ни малейшего внимания». В это, конечно, трудно поверить, но последние модели поступивших на вооружение союзной авиации «сопвичей», «бристолей», «ньюпоров», SPAD, а также истребитель RAF S.E.5 имели более высокие летно-технические характеристики, нежели немецкие «фоккеры», «пфальцы», AEG, «альбатросы» и «хальберштадты». А главное, союзных самолетов было значительно больше…
С 26 июля по 21 августа Геринг находился в отпуске, а когда вернулся на фронт, обстановка там сильно осложнилась. После провала второго наступления кайзеровской армии на Марне контратаки войск Антанты встречали значительно меньшее противодействие со стороны немцев. Восьмое августа стало черным днем для немецких войск: под Амьеном им пришлось отступить на 14 километров. Союзники захватили 22 000 пленных и 400 немецких орудий. Эта катастрофа стала концом наступательных действий Германии и началом целой череды отступлений, ускоренных в начале сентября уничтожением суассонского выступа. Моральный дух немецкой пехоты, остававшийся весьма высоким в течение четырех лет войны, начал падать при первых же отступлениях под Лиллем, Дуэ, Камбре и Сен-Кантеном. Для немецкой авиации это означало необходимость постепенно оставлять аэродромы передового базирования, которые попадали в зону досягаемости огня артиллерии противника. Кроме того, личный состав эскадры «Рихтгофен» за неимением зенитных пушек не имел возможности с земли противостоять налетам французских бомбардировщиков, и летчикам-истребителям приходилось все чаще сокращать радиус своих действий, чтобы защитить собственные базы.
Эскадра теряла чуть ли не по два сбитых самолета ежедневно, не считая раненых. Пилоты были утомлены, самолеты до крайности изношены, не было запчастей, а вскоре начались перебои с топливом. А ведь эскадре надо было биться за господство в небе над Мецем, Седаном, Мобежем и Монсом… То, что Герингу удавалось сохранять боеспособность своего подразделения и поддерживать на должной высоте моральный дух подчиненных в таких катастрофических условиях, свидетельствует об его командирских и организаторских качествах. Но к середине сентября в «Рихтгофене» осталась лишь половина летного состава – 53 летчика и сержанта, – а также 473 рядовых, включая поваров, снабженцев и охрану. И поэтому никто не удивился, когда в часть пришел приказ кронпринца: «В связи с тяжелыми потерями, понесенными истребительной эскадрой, приказываю переформировать ее в истребительную эскадрилью. Ей предписывается действовать совместно с 3-й авиационной эскадрой под командованием Грейма [13] ».
13
Это тот самый Роберт Риттер фон Грейм, который активно участвовал в двух мировых войнах.
Авиационное подразделение «Рихтгофен», уменьшавшееся, словно шагреневая кожа, постоянно передвигалось, стараясь не подвергаться атакам противника: Гюиз, Каппи, Стене, Марвиль… В каждом новом месте Геринг и его люди получали новости из тыла, и эти вести оказывались еще тревожнее, чем обстановка на фронте: 3 октября принц Максимилиан Баденский был назначен канцлером, и, по некоторым слухам, он якобы при посредничестве Швейцарии обратился к Соединенным Штатам с предложением начать переговоры о перемирии. Болгария только что капитулировала без боя, после чего ожидалось падение Турции и распад Австро-Венгрии. Из самой Германии постоянно поступали тревожные известия: 26 октября Людендорф подал в отставку, 28 октября немецкий флот отказался выйти в море для того, чтобы с честью погибнуть, и восстал. Советы матросских и солдатских депутатов захватили Киль и другие порты на севере Германии. Волнения моментально охватили армейские части, расквартированные поблизости. Тем временем во Франции отступающие немецкие пехотные части, проследовав через расположение базы эскадрильи «Рихтгофен» в Марвиле, принесли новости о неудержимом наступлении союзников на широком участке фронта, а когда подтвердилось, что французы и американцы во многих местах форсировали реку Мёз, в журнале боевых действий эскадрильи «Рихтгофен» появилась запись об очередном отступлении:
«7 ноября. Напряженные бои на восточном берегу реки Мёз. Противник опять продвинулся на восток. Необходимо эвакуироваться с аэродрома Марвиля. Отходим на своих грузовиках в направлении Теланкура. Аэродром западнее города находится в ужасном состоянии, взлетная полоса усеяна бугорками, покрытых травой участков крайне мало, казармы умеренной комфортности. Дожди и облака».
8 ноября. Занялись оборудованием аэродрома и казарм. Пасмурно. Плотная облачность».