Герман Геринг
Шрифт:
13 января 1941 г. Геринг провел совещание в министерстве авиации, на котором присутствовали Мильх (его заместитель), Гешоннек (начальник штаба люфтваффе) и адъютант Геринга Боденшатц. Геринг сказал им, что можно ожидать начала войны с Советским Союзом, и здесь впервые среди командования люфтваффе прозвучало зловещее слово «Барбаросса», которое отсюда пошло ходить по штабам и инстанциям. Подготовка к войне на Востоке началась.
1 февраля Геринг возвратился из отпуска в штаб люфтваффе под Парижем и снова принял на себя верховное командование авиацией. Он решил разведать возможности Советского Союза и послал туда своего представителя, инженер-полковника авиации, с задачей узнать все, что можно, о состоянии военной авиации русских. Через две недели инженер-полковник вернулся из командировки и доложил о новых авиазаводах и аэродромах, которые видел своими глазами. Геринг сообщил об этом Гитлеру, и тот сказал, что эти сведения только укрепляют его в желании напасть на Россию как можно быстрее, чтобы поскорее ликвидировать угрозу
Геринга одолевали сомнения. Он понимал, что не все так просто и что предсказать уверенно исход войны с Россией не возьмется никто; но и поделиться сомнениями было не с кем.
В марте 1941 г. у Геринга состоялось совещание с Мильхом в Каринхалле, на котором его заместитель сообщил шефу добытые разведкой данные о военном потенциале Соединенных Штатов. Геринг все выслушал и сказал: «Ну что же, у нас в запасе есть еще год, чтобы обезопасить свой тыл на Востоке, прежде чем американцы смогут вступить в войну!» Мильх ответил, что войну с Россией вряд ли удастся закончить за один год. Тогда Геринг ответил: «Если наш удар будет достаточно сильным, то Россия рассыплется, как карточный домик, потому что ее народ ненавидит коммунистическую систему!» Затем последовала похвала Гитлеру: «Мы — мелкие люди, подчиненные, обязанные следовать за фюрером не рассуждая, с полным доверием к нему. Тогда с нами не случится ничего плохого!» Мильх видел, что его начальник произносит эти слова как заклинание, в которое ему очень хочется верить. «Да, — мысленно согласился Мильх, — всё верно, у нас просто нет иного выбора. Мы все должны подчиниться и следовать путем, на который вступили, иначе мы потеряем все!» Потом Геринг, стараясь отвлечься от тревожных мыслей, стал прикидывать, какие богатства можно (и нужно!) будет вывезти из России, и это его подбодрило.
Геринг смирился с тем, что утратил влияние на Гитлера. Он старался исправить положение безоговорочным повиновением фюреру, но это был не лучший выход: известно, что диктаторам мало простого повиновения, у них всегда достаточно покорных слуг. Гитлер использовал его теперь по своему усмотрению, не слишком веря в его способности.
Можно сказать, что Геринг потерпел личное поражение в «Битве за Англию» — так сказать, расшиб себе лоб, пытаясь сокрушить эту твердыню. И это бы еще полбеды, но и впереди у него не было ничего хорошего: он решил следовать за фюрером, как и многие другие безумцы, вольно или невольно поступавшие так же, но этот путь вел во мрак, к гибели.
Ему бы вспомнить своего друга Фрица Тиссена, который, бросив в Германии все имущество (в том числе — богатую коллекцию картин), уехал с женой во Францию и сказал оттуда Герингу по телефону (это было до войны с Францией): «Лучше я подожду здесь, в Париже, конца национал-социализма!» Умный Фриц дождался-таки своего, хотя и был после оккупации Франции схвачен нацистами и посажен в концлагерь. В обращении к фюреру из Франции он писал: «Одумайтесь, верните свободу, право и гуманность снова в германский рейх!» Но что диктаторам право и гуманность, если они уверены, что будут держать у себя в руках весь земной шар!
Глава 27
«Поднявшие меч — да погибнут от меча!»
Нужно только покрепче ударить ногой в дверь, и вся прогнившая советская структура с треском развалится!
1. Мечты, которые не сбылись
После победы над Францией Гитлер назначил Альберта Шпеера генеральным инспектором по строительству столицы рейха. Началось возведение многих новых зданий и проектирование новых районов, и в том числе — «Военного квартала», который должен был протянуться от Потсдамерштрассе до Бендлерштрассе. Одно из лучших мест отводилось под новое здание верховного командования армии, и Геринг, ознакомившись с этими проектами, разумеется, не пожелал оставаться в стороне. Старое здание министерства авиации ему уже надоело, и он поручил Шпееру составить проект новой резиденции. Шпеер спроектировал грандиозное сооружение, названное им «Дом рейхсмаршала», расположив его напротив будущего Военного квартала, на краю парка Тиргартен; здесь, под одной крышей, должны были поместиться все многочисленные учреждения, руководимые Герингом. Проект был готов как раз к окончанию войны на Балканах; Геринг ознакомился с ним 5 мая 1941 г. и остался доволен. Альберт Шпеер писал об этом так:
«Здание, спроектированное для Геринга, отличалось тем, что в нем было много просторных залов, галерей и холлов, так что все эти помещения занимали больше места, чем рабочие комнаты и кабинеты. В центре постройки располагался грандиозный актовый зал высотой в несколько этажей, опоясанный галереями. Все это поражало размерами и показным величием, знаменуя отход от неоклассицизма к новой экстравагантной архитектуре в стиле «нувориш», так нравившейся «новым богачам» Третьего рейха. Достаточно сказать, что фасад здания, протянувшийся вдоль Гроссештрассе, имел в длину 240 м, и к нему прилегало, со стороны Тиргартена, боковое крыло такой же длины, где располагались жилые апартаменты Геринга и залы для торжественных приемов. Спальные помещения я расположил на самом верхнем этаже. Для защиты от бомб предполагалось укрыть крышу слоем земли толщиной в 4 м, в котором могли бы расти даже самые
Увы, реальность войны грубо напомнила о себе, не дав увлечься радужными мечтами о будущем. В апреле английская авиация совершила налет на центр Берлина, во время которого пострадали здания государственной оперы и центральной библиотеки, университет и дворец кронпринца. Адъютант Гитлера фон Бюлов вспоминал: «Здание оперы сгорело почти полностью. Гитлер был рассержен и гневно отчитывал Геринга, упрекая его за то, что новые бомбардировщики «Ю-88» никуда не годятся, и что бомбардировочный флот не справляется со своими задачами. Геринг оправдывался, говоря, что первые экземпляры «Ю-88» действительно имели недостатки, но что теперь они исправлены, и к 1942 г. на этих машинах начнут ставить новые, более мощные двигатели. Наконец, успокоившись, пришли к мнению, что нужно будет возобновить выпуск «Хе-111». «Геринг все-таки знал, как уговорить Гитлера. Фюрер еще немного побушевал, а потом вызвал Шпеера и приказал ему немедленно восстановить Дом оперы».
Шпеер давно изучил вкусы фюрера и составил проект по типу «шедевра», созданного им для Геринга, но его новое творение оказалось столь амбициозным и причудливым, что на его реализацию не нашлось средств, и оно так и осталось на бумаге, как и все остальные грандиозные планы реконструкции Берлина.
2. «Я не хотел этой войны…»
10 мая 1941 г. произошло неожиданное событие, заставившее Геринга вспомнить о своих обязанностях командующего люфтваффе: в этот день Рудольф Гесс, заместитель Гитлера по делам НСДАП, по собственной инициативе и никого не ставя в известность, перелетел на самолете «Ме-110» из Германии в Шотландию, имея целью убедить правительство Британии в необходимости заключить мир с Гитлером. Геринг узнал о перелете Гесса, находясь в замке Фель-денштайн, который он перестраивал, чтобы сделать своей штаб-квартирой для руководства делами рейха. Вместе с Удетом он срочно вылетел в Оберзальцберг, где Гитлер, полный ярости от неожиданной и скандальной выходки Гесса, приказал рейхсмаршалу «немедленно вернуть этого сумасшедшего». Геринг позвонил во Францию, Галланду, и передал ему приказ фюрера. Галланд повиновался, хотя и знал, что приказ невыполним и перехватить Гесса нет никакой возможности. Позже он сказал о перелете Гесса: «Это был отчаянный поступок человека, вдруг осознавшего, что поезд движется к пропасти, и попытавшегося рвануть стоп-кран в последний момент».
Гесс был «вторым Я» Гитлера, самым преданным фюреру человеком в рейхе; после него «доверенным лицом фюрера» стал Борман, в котором Геринг сразу увидел своего врага. Борман был известен своей способностью выполнить любое желание фюрера и своей враждебностью ко всем, кто мог стать его соперником в борьбе за влияние на Гитлера. Теперь он получил многозначительный титул «Заместителя фюрера», и Геринг почувствовал, что может вскоре стать для Гитлера совсем чужим человеком.
20 мая германские парашютные и горнострелковые части осуществили операцию по захвату острова Крит, которой Геринг руководил лично. Английские и новозеландские войска оставили остров, но парашютисты понесли такие опустошительные потери, что их дивизия надолго утратила боеспособность и не смогла принять полноценного участия в войне против России.
Готовясь к войне на Востоке, Геринг провел встречу с генералом Каммхубером, командующим подразделениями ночных истребителей, защищавших территорию Германии от воздушных налетов англичан; встреча состоялась в Фельденштайне. Каммхубер потом рассказывал: «Рейхсмаршал выглядел усталым, его лицо было красным, под глазами собрались «мешки». Видно было, что разговор дается ему с трудом. После обеда мы вышли во внутренний двор замка. Геринг расправил плечи и сделал глубокий вдох, как будто ему не хватало воздуха. Потом мы вернулись в дом, и Геринг, став у большой карты Европы, сказал: «Война против Англии отходит на второй план, фюрер считает, что пришло время напасть на Россию. Сколько самолетов вы можете выделить для защиты Восточной Германии от русских?» Я сказал, что ни одного, потому что самолетов не хватает для борьбы с английскими бомбардировщиками, усиливавшими интенсивность своих налетов. Геринг сердито посмотрел на меня и сказал с досадой: «Я не хотел войны с Россией, я был против. Это ошибочное решение — с экономической, политической и военной точек зрения. Я желал бы не иметь с ним ничего общего, я вообще не желал этой войны. По мне лучше было бы жить в мире!» Сказав это, он круто повернулся и вышел из комнаты».