Герман Геринг
Шрифт:
В Германии нашлись люди, не пожелавшие следовать за фюрером по пути к катастрофе. Группа военных и гражданских лиц, пользовавшихся известностью и авторитетом в германском обществе, организовала заговор против Гитлера и совершила несколько попыток покушения на него, окончившихся неудачно. Заговорщики собирались уничтожить также и Геринга, как преемника Гитлера, и Гиммлера, поскольку он возглавлял полицию и был одним из руководящих деятелей рейха, на которых опирался нацистский режим.
20 июля 1944 г. полковник резервной армии граф Клаус Штауффенберг оставил мину замедленного действия в ставке Гитлера «Вольфшанце», в комнате, где фюрер проводил совещание о положении на Восточном фронте. Произошел взрыв большой силы, в результате которого погибли 24 человека; многие были ранены — но фюрер почти не пострадал, отделавшись небольшой контузией.
Гитлер жестоко расправился с заговорщиками. Многих расстреляли, некоторых задушили при помощи проволоки или подвесили за ребра на крюках, как свиные туши на бойне, заставив долго мучиться. Сцены расправ засняли на пленку и показывали в назидание солдатам, членам партии и курсантам военных училищ, «для воспитания у них духа патриотизма и преданности фюреру»; некоторые из зрителей падали в обморок во время сеанса или уходили, не досмотрев фильм до конца. Гитлер, требовавший все новых казней, несколько раз с увлечением посмотрел «картину» и заставлял смотреть ее своих сотрудников (говорили, что Геббельс, боясь лишиться чувств во время просмотра, закрывал себе глаза двумя руками).
Всего, по данным гестапо, было арестовано 7000 человек, и среди них — люди, известные всей Германии: адмирал Канарис, фельдмаршал Вицлебен, граф Шуленбург, пастор Бонхеффер и другие. Штауффенберг был расстрелян одним из первых. Немецкий писатель и дипломат Ганс Гизевиус писал о нем: «Штауффенберг не хотел, чтобы Гитлер увлек за собой в могилу всю армию, он считал, что спасти армию — значит спасти родину, и он не был одинок в этом убеждении».
Геринг посетил место покушения и осмотрел штабной павильон, развороченный взрывом. Увиденное, как и все случившееся, произвело на него удручающее впечатление; он расстроился и потерял контроль над собой во время чаепития, последовавшего за осмотром. Когда собравшиеся за столом видные нацистские руководители и военачальники (среди которых был и Муссолини, приехавший выразить сочувствие фюреру) заспорили о причинах случившегося, Геринг излил свой гнев на Риббентропа, обвинив его в том, что он «навязал немцам эту войну», как раз тогда, когда он, Геринг, вел переговоры о мире через Далеруса. Риббентроп попытался возражать, и разгневанный рейхсмаршал, назвав его «ничтожеством и жалким торговцем шампанским», приказал ему замолчать и едва не стукнул своим тяжелым жезлом, так что его едва утихомирили.
Фюрер сильно изменился после покушения. Он все-таки пострадал от взрыва (хотя и старался не показывать этого): у него болели уши, подергивалась щека и стала плохо сгибаться левая рука, но главное — изменилось его отношение к окружающим: он перестал доверять кому бы то ни было и везде подозревал врагов. «Что касается его твердости, то она превратилась в жестокость, — вспоминал генерал Гейнц Гудериан, — а склонность к блефу сменилась откровенной нечестностью. Теперь он часто лгал без малейшего колебания, полагая, что и другие лгут ему. Он никому больше не доверял, и с ним стало трудно иметь дело. Он часто терял самообладание, становился все более несдержанным в выражениях. С каждым месяцем это все больше превращалось в пытку, и никто не мог повлиять на него сдерживающим образом».
Что касается Геринга, то он после событий 20 июля постарался сделать все возможное, чтобы показать свое сочувствие и преданность фюреру. Он предложил ввести в армии вместо общепринятого воинского приветствия (прикладывание правой руки к голове) нацистский партийный салют, сопровождавшийся возгласом «Хайль Гитлер!»; фюрер был удивлен, но тут же издал соответствующий указ. Это, однако, не спасло Геринга от сыпавшихся на него упреков в небоеспособности люфтваффе. Раньше, когда он рапортовал о достижениях и когда люфтваффе одерживали победы, все были довольны; теперь же, когда настал критический момент и обнаружились все просчеты (виновником которых был не только Геринг), весь позор пал на него! Факты, говорившие о проигрыше воздушной войны, были ужасны, от них некуда было деться и любые оправдания казались бессмысленными.
4. «Война проиграна…»
Наступит время, когда разлад между союзниками станет настолько серьезным, что произойдет разрыв. Все коалиции в истории рано или поздно разваливались. Главное — это ждать подходящего момента, не считаясь ни с какими трудностями.
В августе 1944 г. началось отступление из Франции, сопровождавшееся безобразными сценами дезорганизации и отчаяния. Солдаты и офицеры люфтваффе, вызывавшие прежде зависть военнослужащих других родов войск, теперь подвергались насмешкам и оскорблениям за то, что они, фактически, уже проиграли войну. Немецкие самолеты редко поднимались в воздух из-за нехватки горючего; неопытные пилоты, призванные на фронт после сокращенного курса обучения, не всегда отваживались вступать в воздушный бой один на один; многие машины износились, а некоторые из них казались устаревшими по сравнению с новейшими истребителями и бомбардировщиками союзников. Знаменитые «штуки», считавшиеся новинкой в 1939–1940 гг. и наводившие тогда ужас на пехоту противника воем своих сирен, теперь, хоть и продолжали наносить урон атакующим частям врага, выглядели угловатыми и медлительными; на Восточном фронте их прозвали «горбатыми» и «лаптежниками» за выпирающую кабину и нелепо торчащие неубирающиеся шасси с обтекателями. Войско Геринга утратило свой блестящий щеголеватый вид, поблек и осунулся и сам рейхсмаршал.
А тут еще этот злонамеренный Геббельс, вечно строивший козни «преемнику фюрера! Теперь, став уполномоченным по ведению «тотальной войны», он приказал закрыть все театры, а весь их персонал отправить на фронт или на военные заводы. Актер Грюндгенс, которому Геринг покровительствовал, пришел просить защиты у рейхсмаршала: ведь Геринг оставался шефом и распорядителем всех прусских государственных театров. Но в этот раз он ничего не смог сделать: его полномочия превратились в пустой звук. Вся его «театральная империя», которой он так гордился, рассыпалась на глазах; последнее слово в давнем споре осталось за Геббельсом.
И Геринг, и его новый начальник штаба, генерал Крейге, прочно числились в немилости у фюрера. Гитлер хотел поставить во главе люфтваффе генерала фон Грейма, оставив Геринга в качестве «почетного командующего», но Грейм не согласился, требуя полного объема полномочий. Тогда Гитлер отказался от своего намерения, сказав адъютанту фон Бюлову: «Геринга нельзя снимать: у него выдающиеся заслуги и он еще может мне понадобиться!»
Красная армия вступила в Восточную Пруссию, и Герингу пришлось навсегда распрощаться со своим охотничьим домом в Роминтене. Когда-то он спасался здесь от английских бомбардировщиков, не долетавших до этих отдаленных мест; теперь сюда пришли русские танки! Геринг решил ничего не оставлять врагам: он вызвал звено истребителей «фокке-вульф-190» и приказал летчикам расстрелять и разбомбить все постройки. Когда они вернулись и доложили о выполнении задания, он наградил каждого «Железным крестом» 1-й степени, как за боевую операцию, а на вопрос одного из летчиков: «Стоило ли бомбить? Может быть, Германия еще выиграет войну!» — ответил: «Нет, война проиграна! Нет никакого «чудо-оружия», и ничто нас не спасет!»
Но германская военная машина продолжала работать и наносить урон своим противникам. В октябре 1944 г. приняли решение о выпуске реактивных истребителей «Ме-262». Ни бомбардировщика (как того хотел Гитлер), ни штурмовика из него не получилось, теперь он стал поступать в войска в качестве истребителя. Другой реактивный самолет, «Хе-162», отличавшийся простотой конструкции и сравнительной дешевизной, Геринг предложил сделать «народным истребителем»: сажать на него летчиков-смертников, обученных таранить вражеские самолеты, в первую очередь — американские «летающие крепости». Оба этих проекта не получили развития, потому что массовый выпуск реактивных машин так и не был развернут, а главное — из-за острой нехватки горючего: «летающие крепости» уже успели разбомбить почти все нефтеперегонные заводы.
В октябре 1944 г. Геринг собрал в Ваннзее под Берлином совещание офицеров люфтваффе, на котором упрекал и бранил своих подчиненных, обвиняя их во всех грехах: трусости, лени и нежелании воевать. Его речь была напечатана и разослана в войска «для изучения и поднятия духа», но вызвала у военнослужащих только недовольство и горечь.
5. В красных сапогах со шпорами, на фоне ракеты
Господа, я занимаюсь этим делом 11 лет и еще никогда и ни от кого не слышал, что у него полностью все готово! Вы никогда не бываете вполне готовы! Это ясно!