Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада

Богуцкий Константин

Тат. Это божественные слова, истинные и полезные;

10) но объясни мне еще вот что: ты сказал, что у бессловесных тварей ум действует сообразно их природе и вожделениям. Но вожделения тварей, лишенных рассудка, суть, как мне представляется, страдания [7]; значит, ум есть страдание, поскольку он смешивается со страданиями?

Гермес. Хорошо, сын мой, твое замечание серьезно, и я должен на него ответить.

11) Все бесплотное, что есть в теле, подвержено страданиям, и именно это бесплотное, собственно говоря, есть страдание (Скотт допускает: все, что во плоти, подвержено страданиям; телесное – всегда, но бесплотное – при определенных условиях, а именно тогда, когда пребывает в теле. В этом фрагменте под бесплотным понимается

ум и душа). Весь движитель бестелесен, и все движимое телесно. Бестелесное тоже пребывает в движении, движимое умом, его движение есть страдание. И то, и другое подвергаются страданию: движитель потому, что он управляет, а движимое потому, что подчиняется. Ум все то время, пока он находится в теле, есть предмет страдания; но, отделяясь от тела, ум освобождается и от страдания. Или лучше сказать, сын мой, нет ничего избежавшего страдания – все им подвержено. Но страдание отличается от страждущего: первое – действующее, второе – страдательное. И тела имеют собственную энергию; будь они подвижные или неподвижные, это в обоих случаях есть страдание. Что касается бесплотного, то оно всегда испытывает воздействие, и потому подвержено страданиям [8]. Не позволь себе обеспокоиться из-за слов; действие и страдание (Скотт склонен считать: воздействующий и подвергающийся воздействию) суть одно, но нет зла в том, чтобы пользоваться выражением более благозвучным (Менар: благородным).

12) Тат. Это объяснение очень ясное, отче мой.

Гермес. Заметь, к тому же, сын мой, что человек получил от Бога, кроме того, что получили все смертные твари, два дара, равные бессмертию: ум и речь (Менар: рассудок; и кроме того, он обладает способностью выражения – речью). Если он умно распорядится этими дарами, он ничем не будет отличаться от бессмертных; выйдя из тела, он вознесется, ведомый умом и словом, в хор блаженных и богов [9].

13) Тат. Значит, иные животные не пользуются словом, отче мой?

Гермес. Нет, сын мой, они имеют только голос. Слово и глас – вещи очень различные. Слово есть общее для всех людей, голос же различен у каждого рода тварей.

Тат. Но отче мой, речь тоже отличается у людей различных народов.

Гермес. Речь разная, но человек один и тот же; вот почему выговариваемый смысл один, и благодаря переводу видно, что он один и тот же в Египте, в Персии, в Греции.

Мне кажется, сын мой, что ты не знаешь величия и добродетели слова.

Блаженный бог, Добрый Гений, сказал: "Душа пребывает во плоти, ум – в душе, слово (высказываемый смысл) – в уме, и Бог есть Отец всего этого".

14) Слово есть образ ума (Фестюжьер: идеи), ум – образ Бога, тело есть образ идеи, идея – образ души. Наиболее тонкая часть материи есть воздух, воздуха – душа, души – ум, ума – Бог [10]. Бог охватывает все и все проницает все, ум облачает душу, душа – воздух, воздух – материю.

Необходимость, Провидение и Природа – орудия мира и материального порядка. Каждое из невещественных явлений есть сущность, и его сущность есть самобытность. Каждое из тел, составляющих Вселенную, напротив, множественное; ибо каждое из сложных тел самобытно преобразовываясь из одного в другое, оно сохраняет цельной свою самобытность.

15) Более того, во всех иных сложных телах существует присущее каждому из них число, и без числа они не могут производить ни сложения, ни сочетания, ни разложения. Единицы порождают множества, увеличивают их и, отделяясь, возвращаются к самим себе, в то время как материя остается одной. Весь мир [11]есть большой бог, образ наивысшего Бога, объединенный в себе, страж порядка [12], установленного Волей Отца; он есть изобилие жизни. И нет в нем ничего, во всей Вечности череды повторяющихся возвращений, которую он получил от Отца, нет ничего ни в целости, ни в частях, чтобы не было бы живым. Ничего мертвого не было, нет и не будет в мире. Отец пожелал, чтобы он был живым столько, сколько будет существовать. Следовательно, он (Фестюжьер:

мир) неизбежно (Скотт: …также) есть Бог.

16) Как в Боге, в образе Вселенной, в полноте жизни, могли бы быть вещи мертвые? Труп (Фестюжьер: смерть; Скотт: смертность, порча, разложение), то, что портится, что разлагается; как часть непортящегося могла бы портиться, как могло бы погибнуть что-либо от Бога?

Тат. Значит, живые существа, которые суть в мире и которые суть части его, не умирают, отче мой? [13]

Гермес. Не говори так, сын мой, иначе ты впадешь в заблуждение, употребив неподходящее выражение; ничего не умирает, но то, что было сложено, разделяется. Живые существа, будучи сложными, разлагаются. Это разложение не есть смерть, но разделение составных частей. Цель его состоит не в разрушении, но в обновлении. Какова в действительности энергия жизни? Разве не движение? И что есть неподвижное в мире? Ничего, сын мой.

17) Тат. Даже земля не кажется тебе неподвижной, отче мой?

Гермес. Нет, сын мой, в ней очень много движения в то же время, когда она неподвижна. Не было бы ли нелепым считать ее неподвижной, ее, всеобщую кормилицу, благодаря которой все рождается и растет? Тот, кто рождает, не мог бы ничего родить без движения. Смешно спрашивать, бездеятельна ли четвертая часть мира [14], ведь тело недвижимое означает только бездеятельность.

18) Знай же, сын мой: все без исключения, что есть в мире, все это пребывает в движении, будь то увеличение или уменьшение. Все, что движется, – живое, и всеобщая жизнь есть необходимое перевоплощение (Фестюжьер: нет необходимости, чтобы живые существа сохраняли свою тождественность). В целости своей мир не изменяется, сын мой, но все его отдельные части перевоплощаются. Ничего не разрушается и не исчезает, это только слова сбивают нас с толку [15]; не рождение есть жизнь, но ощущение (Скотт: рождение есть начало не жизни, но сознания); не изменение есть смерть, но забытье. А если так, то все бессмертно: материя, жизнь, ум, дух, душа – все то, что составляет живое существо.

19) Следовательно, всякое животное бессмертно умом, особенно человек, который способен воспринимать Бога [16]и быть причастным Его сущности (Фестюжьер: войти в союз с Богом). Ибо он есть единственное живое существо, которое общается с Богом, ночью – во сне, днем – при помощи знамений. Бог сообщает будущее различными способами: с помощью птиц, внутренностей животных, дыхания, дуба. И человек может сказать, что он знает минувшее, настоящее и грядущее.

20) Поразмысли также о том, сын мой, что каждая из иных тварей живет только в одной части мира: водные твари в воде, земные – на суше, пернатые – в воздухе; человек же использует все стихии: землю, воду, воздух, огонь. Он видит даже небо и достигает его своими ощущениями [17].

Бог все охватывает и все проницает [18], ибо Он есть энергия и могущество, и нет ничего трудного в постижении Бога, сын мой.

21) Но если ты желаешь созерцать Его [19], сын мой, взгляни на Порядок и красоту мира [20], на Необходимость, которая управляет его (наглядными) проявлениями, на Провидение, управляющее тем, что было, и тем, что есть теперь; посмотри на жизнь, преполняющую материю, на движение сего великого Бога со всеми существами, благими и прекрасными, которые Он в Себе содержит: с богами, демонами, людьми [21].

Тат. Но это чистые энергии [22], отче мой.

Гермес. Если это энергии, кто их привел в действие, если не Бог (Фестюжьер: иной бог?)? Разве ты не знаешь, что небо, земля, вода и воздух составляют мир, так же жизнь и бессмертие суть проявления Бога (Менар: …и энергия, и дыхание…), и Необходимость, и Провидение, и Природа, и Душа, и Ум, и непрерывность всех этих вещей, которые мы называем Благом? Во всем, что существует и что производится, нет ничего, в чем не был бы Бога.