Герои «безгеройного времени»
Шрифт:
Ирония, возникавшая на стыке этих двух стихий, свидетельствовала, что только чудом можно разрешить насущнейшие проблемы повседневного быта - проблему похищенного у безработного велосипеда, пенсии для старика или крыши для влюбленных (вспомним «Похитителей велосипедов», «Умберто Д.», «Крышу» - фильмы тех же Дзаваттини и Де Сика).
С тех пор, как известно, в Италии совершилось так называемое «экономическое чудо», и иные из этих насущных проблем были чем самым решены. Но странно - мотив «чуда» не утратил для экрана своей привлекательности.
1. Мадонна и телевидение
И сказал Господь: вот я заключаю завет: перед всем твоим народом соделаю чудеса... и увидит весь народ, среди которого ты находишься, дело Господа...
«Исход», 34
Вот фильм, где «чудо» показано без всякой двусмысленности, помимо аллегории, так сказать, документально. Чудо в точности, как оно происходит в реальной действительности современного большого города и как оно входит в нее.
Двум бедным детям с римской окраины обещала явиться мадонна. Дети рассказали об этом родителям, родители поделились с соседями, весть облетела квартал, достигла вездесущих ушей репортеров. Явление мадонны среди прочих сенсаций дня решила заприходовать какая-то телевизионная компания. На место происшествия срочно были высланы машины с телекамерами, десятки кино-, фото- и просто репортеров ринулись вслед, сотни верующих, больных, жаждущих исцеления, паралитиков, притащенных родными в надежде на чудо, запрудили темнеющую площадь...
Обстановка современного чуда в картине Феллини «Сладкая жизнь» деловита до цинизма и взвинчена до экстатичности. Странно, но одно не мешает другому.
Техники и операторы суетятся у камер, пробуют свет (надо, чтобы телезрители могли хорошенько разглядеть небесную гостью); режиссер отрабатывает с одной из будущих участниц «массовки» традиционную мизансцену коленопреклонения с полотен Возрождения; репортеры лениво переговариваются в ожидании дела; торжественно разубранная девочка деловито указывает место божественного происшествия - нет, кажется, не то: она тащит ошалевшего и растерянного братца на другое...
А толпа, не обращая внимания на чудеса техники - на прожекторы, заливающие площадь мертвенным, мерцающим сиянием, на путаницу телевизионных кабелей под ногами, - не замечая проливного дождя и кощунственности происходящего, шарахается вслед за детьми в жадной надежде на чудо...
Ио мадонна не является. Телепередача откладывается из-за плохой погоды. И только деревце, росшее на месте, указанном девочкой, разорвано верующими, растерзано в клочки, растащено по листочку на реликвии да паралитик, в суматохе забытый родными, умирает на опустевшей площади под проливным дождем...
Для героя картины журналиста Марчелло явление мадонны - одна из сенсаций, которую он не вправе пропустить. Что до него лично, то, как интеллектуал,
Глупенькая мещаночка Эмма, любовница Марчелло, ждет явления мадонны с той же исступленной верой, что и простые женщины бедного квартала. Марчелло с трудом вытаскивает ее из толпы - растерзанную, с безумными глазами, с судорожно зажатым в кулаке обрывком измочаленной ветки.
В сущности, Эмма хочет немногого - женить на себе Марчелло, народить детей, зажить порядочным домом, как люди, - ей невдомек, что для Марчелло все это давно потеряло смысл, постыло, что он живет среди развалин бывших идеалов и разорванных связей, в пустоте своего душевного одиночества...
Она хочет простого и доступного, как многие в этой толпе. Но на что ей надеяться в мире, «вышедшем из колеи», кроме чуда?
О таком же простом и несбыточном чуде мечтают дешевенькая проститутка Кабирия и ее подруга Ванда, когда они отправляются на поклонение мадонне в предшествующей картине Феллини «Ночи Кабирии». И там цинизм обыденности - домовитый пикник проституток и сутенеров после молитвы, выкрики пьяных, игра в мяч - драматически и богохульно соседствует с недавним искренним экстазом, когда исступленные толпы молящихся - молодых, старых, здоровых, увечных, несчастливых - просили, требовали, фанатически жаждали хоть самого пустякового чуда...
Можно было бы сказать, что это излюбленный и часто повторяемый мотив Феллини. Но это еще и отражение действительного положения вещей, и отнюдь не в одной Италии.
А сектанты в громадной каменной, оборудованной по последнему слову техники молельне, с такой жестокой объективностью запечатленные в американском документальном фильме «Гневное око»? Тут уж не вымысел художника, а наиреальнейшая реальность сама создает контрасты, достигающие степени гротеска: деловитые утешения проповедника, нечленораздельное бормотание, переходящее в вой и исступленную тряску, пока вся толпа не сливается в зловещем экстазе...
Это действительность, и от нее не отмахнешься. Ведь не секрет, что после второй мировой войны церковь приобрела множество новых адептов, не говоря уже о размножившихся религиозных сектах с их нелепыми и ужасными обрядами, запечатленными в том же фильме «Гневное око», - несть им числа...
И дело тут едва ли обстоит так просто, как кажется иногда, - трудно предположить столь массовое невежество в век радио и телевидения, кибернетики и полетов в космос.
Неужто людям недостаточно этих вполне реальных чудес?