Герои былых времен [HL]

Федотова Юлия Викторовна

Хельги накануне здорово нервничал. Предстоящий доклад был весьма важен для его научной карьеры, но не это тревожило магистра Ингрема. Его смущал собственный внешний вид.

Хотя на самом деле выглядел он, вопреки своему обыкновению, очень респектабельно. Девицы об этом позаботились. Ильза отгладила большим чугунным соседским

утюгом его новую, специально купленную парадную мантию. Меридит под конвоем отвела брата по оружию к цирюльнику и заставила подстричься красиво и коротко (чтобы подольше не обрастал). Энка потратила несколько часов своего драгоценного времени на то, чтобы отучить его задирать мантию, когда ему надо было залезть в карман штанов. А потом самолично вычистила ему сапоги и взяла с него страшную клятву Мельдаха, что он пойдет выступать как положено — в шапочке с кисточкой, а не спрячет ее в виварии и не будет врать, будто потерял по пути.

В результате их стараний докладчик являл миру такую неотразимую красоту, что самому неловко стало. Даже Энка умилилась, на него глядя, хотя про нее никогда не скажешь точно, серьезно она это делает или издевается. Бедный Хельги совсем загрустил:

— Не знаю, как я пойду в таком виде? Да еще и по городу… Можно я хотя бы мантию не буду сразу надевать, в руках до университета донесу?

— С ума сошел?! — всплеснула руками Ильза. — Помнется же! Зачем я гладила?!

— Иди-иди! — подпихнула его к двери сестра по оружию. — Сразу видно, что ты существо образованное, а не дикий фьординг. Да меч-то дома оставь! Куда ты его поволок?

Домой магистр Ингрем воротился с видом победителя. В руках у него была веточка лавра и мантия, связанная в узелок.

— Ну как все прошло?! — расспрашивали девицы наперебой.

— Успешно! — ответил Хельги, сильно поскромничав.

— Это надо отметить, — решила Энка.

— Давайте отметим! — радостно подхватила Ильза. —

Сейчас я что-нибудь вкусное приготовлю.

Но сильфида, как всегда, спешила:

— Готовить долго. Надо пойти в трактир.

— Холодно… — поежилась Ильза, посмотрев через заиндевевшее окно. Там по пустынным улицам злой северный ветер гнал колючую поземку, голодной собакой подвывал в подворотнях. Небо было бесцветным и низким, в воздухе висела морозная мгла. — Выходить не хочется.

— Ну-у, матушка, ты у нас совсем разбаловалась! — развела руками сотник Энкалетте. И передразнила пискляво: — «Холодно… Выходить не хочется». Это речи воина или кисейной барышни? Два шага до трактира она сделать не может! А вспомни, как прошлой зимой…

Она еще что-то говорила, и Ильза ей отвечала, потом они о чем-то спорили, но Хельги их больше не слышал. Он стоял замерев посреди комнаты и молча смотрел на листок календаря. Он тоже вспомнил прошлую зиму, холодный декабрьский день…

— Ну что, мы идем? — окликнула Меридит из прихожей. Она, оказывается, уже успела собраться. — Чего вы копаетесь? Я есть хочу!

— Нет! — голосом плохого автономного зомби откликнулся Хельги. — Мы не идем… — И вдруг завопил так, что девицы подпрыгнули. — В смысле уходим немедленно! Скорее! Запирайте двери, и бежим!!! Энка, вызывай своего Фронтона, в смысле грифона! В Конвелл! Или нет, лучше в Оттон! Подальше от этих мест!!!

— Хельги, счастье мое! — Меридит удивленно тряхнула его за плечи. — Что с тобой?! Зачем нам надо убегать в Оттон?!

— Затем! Сегодня двадцатое декабря!!!

— Ну и что?!!

— А то! Который час? Два часа пополудни? Так вот! Через пять часов я, ободранный, обросший, с обожженной мордой, явлюсь к профессору Перегрину и спрошу его, правда ли, что нас с позором исключили из Уэллендорфского университета?