Герои былых времен
Шрифт:
Демон летел, беспомощно кувыркаясь, путаясь в собственных конечностях и продолжениях, разрывая астральные потоки, пробивая какие-то границы, пролетая насквозь какие-то миры. И не за что было зацепиться, удержаться, чтобы остановить это немыслимое падение! Это было ужасно! Настолько, что сознание скоро померкло; он только и успел, что решить напоследок: помер!
Но сознание вернулось вновь. Правда, толку от этого было мало – он совершенно не представлял, где находится и что с ним происходит.
Кругом был туман, сплошная пелена густого белого тумана, и больше ничего – хорошо, удобно и приятно. Он не то лежал, не то висел (более поэтическая натура подумала бы парил) и слышал голоса.
– Он такой милый, – журчал ласковый женский голос, и Хельги чувствовал, как чья-то легкая рука прикасается к его волосам.
– Он убийца, – отвечал мужской голос, тихий и грустный. В нем не было осуждения, только констатация факта. Так о волке говорят, что он волк, или о тролле, что он тролль: кем уж родился, ничего не поделаешь.
– Он еще совсем дитя!..
Хельги поморщился – он давно привык считать себя очень взрослым.
– Он сильнее нас двоих, вместе взятых.
– Но не теперь! Посмотри, он на грани! Мы должны ему помочь!
– Он убийца, – внушал мужской голос. – Как только мы откроемся ему, он…
Но тут Хельги сообразил, на что он намекает! И не мог молчать!
– Я НЕ ЕМ ЧУЖИЕ СУЩНОСТИ!!! – завопил он, протестуя. – Я ем нормальную пищу, как все смертные! – Это прозвучало очень искренне.
Женщина погладила его по голове, спросила ласково:
– Ты голоден? Ты хочешь есть?
Хельги прислушался к своим чувствам и вдруг очень ясно осознал, чего именно ему не хватает для счастья.
– Да! – выпалил он от души. – Хочу! Я хочу оладий с брусничным джемом!
Оладий ему не дали. Скорее всего, те двое и не представляли, что это такое. Они принесли другое, тоже очень вкусное, но что именно – Хельги не представлял. Хотя съел с удовольствием – и в самом деле был очень голоден. Он не знал, что этот голод нормальной едой не утолить.
А те двое – знали.
Они склонились над ним совсем низко, и он смог увидеть их лица, светлые и божественно-прекрасные. Демоны – понял он. И порадовался. Ведь сначала-то он решил, что спятил.
Женщина заговорила вновь.
– Мы поможем тебе, – сказала она.
И Хельги почувствовал, как пальцы ее расстегивают рубашку у него на груди – куртки он лишился еще в логове колдуна.
– Только обещай, что будешь брать, но не отнимать.
И он обещал, хотя не понимал, о чем речь.
Тогда она крепко прижала обе ладони к его телу, и яркий свет полился с кончиков ее пальцев…
Должно быть, со стороны эта процедура выглядела очень романтично. Но по ощущениям!..
Однажды он изучал на кафедре электричество и неосторожно задел проволоку, идущую от источника силы. Тряхнуло – не дай боги никому!
Вот и теперь трясло, и он скрипел
Но недаром подметила премудрая сильфида – самые неприятные вещи часто оказываются особенно полезными. Боль прошла – сила осталась. Он больше не был безвольным телом, плавающим в тумане, он стал самим собой.
Одно огорчало, поблагодарить своих спасителей он не успел. Они исчезли, растворились в белой мгле. Мужчина – мгновенно, а женщина поцеловала его на прощание в лоб и обозвала «мое прелестное дитя». Нельзя сказать, что подменный сын ярла счел это за комплимент, но стойко стерпел. Что-то ему подсказывало – имей он классический облик демона-убийцы, история эта закончилась бы гораздо более печально.
Сказать, что Меридит плакала, – ничего не сказать. Она ревела, безутешно и безостановочно, уже четыре часа подряд! И это был далеко не предел ее возможностей – дисы очень выносливые существа. За это время Ильза и Энка успели по нескольку раз присоединиться к ней – и выдохнуться, а она продолжала самозабвенно предаваться скорби. Ее любимый брат по оружию пропадал почти сутки! И ни разу не дал о себе знать! Такого с ним еще не случалось!
Она ждала час, другой, третий… Она ждала до заката. А потом решила, что станет реветь, и плевать ей на приличия и условности!
Ее не утешали, знали: если уж что решила – не остановишь. И только Эфиселия неосторожно рискнула выразить неудовольствие.
– Воину подобает скрывать свои эмоции, а не лить слезы у всех на виду, – заявила она. – Сколько можно выть? У меня уже уши заболели!
В общем, ничего особенного она не сказала, и, будь на ее месте, скажем, Орвуд, Меридит и не подумала бы обижаться… Но какое право имеет эта южная выскочка ей, дисе, указывать?!
Слезы моментально высохли на ее щеках, и даже нос, изрядно распухший от многочасовых страданий, вроде бы уменьшился. («Будто кран перекрыли», – говаривал об этом ее свойстве любящий брат по оружию.)
– Вот я доберусь до твоего Бандароха, перережу ему глотку и посмотрю, как ты станешь скрывать эмоции! – громко, раздельно и ясно произнесла девица. Никто бы не подумал, что секунду назад она захлебывалась плачем.
– Не смей так говорить, несчастная! – Красивое лицо амазонки застыло мраморной маской. – Не то… – Пальцы ее судорожно сжали рукоять меча.
Диса вскочила на ноги:
– Не я первая начала!
– Эй, эй, девочки! Вы чего?! – попробовал было разнять их Рагнар. Куда там! Сам чуть на меч не налетел!