Герои и антигерои Отечества (Сборник)
Шрифт:
Здесь он узнал о первой русской революции. «В Казани было много ссыльных, — говорит Молотов, — и я подружился с одним грузином, Марковым. Думаю, это псевдоним. До сих пор вижу его лицо. Стал ходить к нему по вечерам, читать марксистскую литературу. Не все было понятно, и помню, как он мне объяснял, что такое детерминизм. По-моему, он был меньшевистского толку, но у меня тогда еще не было ясного представления о большевиках и меньшевиках. Я тогда увлекался Плехановым, а Ленина еще не читал».
Повлиял на юного реалиста большевик Кулеш, муж его двоюродной сестры Лидии Чирковой. Вместе с ней Вячеслав Скрябин
В целях конспирации партийных билетов тогда не было, они появились после Октября 1917-го. Ленину был вручен партбилет № 1, Сталину — № 2, а ему — № 5. В 1962 году он был исключен из партии, однако в 1984-м восстановлен.
В Казани, в реальном, организовал марксистский кружок, а из нескольких таких кружков была создана молодежная революционная организация учащихся средних школ, и он стал председателем ее руководящей четверки, в которую входили Аросев, Тихомирнов и Мальцев. В училище «тянул» на золотую медаль, но в 1909 году, за полмесяца до выпускных экзаменов, его исключили и арестовали. Только одному из руководящей четверки, Виктору Тихомирнову удалось избежать ареста, уехав за границу. Там он установил связь с Лениным и некоторое время был его секретарем.
«Очень хороший товарищ. Сколько таких мне встретилось в жизни, сколько не дожило до Октября», — говорит хозяин. Сам он прошел все, что было уготовано коммунистам. Аресты, застенки, побеги, жизнь на нелегальном положении… «Сидел во всех основных тюрьмах царской империи. А после первого ареста меня сослали в Вологодскую губернию, в Соль-Вычегодск. Поселился в комнате с ссыльным эсером Суриным. Ничего парень был. Правда, потом оказался провокатором, и в 1917-м его убили. Мы с ним мирно сосуществовали днем, а по вечерам забивались по углам и штудировали каждый свою литературу. Когда моя ссылка подходила к концу, он прислал письмо: „Сюда приехал Сталин. Знаешь, кто это? Кавказский Ленин!“ Но я уехал раньше, и познакомились мы уже в Питере».
Первая ссылка продолжалась два года, и по срокам он ее отбыл, как сам говорит, добросовестно. В 1911 году приехал в Петербург, сдал экстерном экзамены за реальное училище и поступил на экономическое отделение Политехнического института. Учеба политических поощрялась властями: предполагалось, что она отвлечет от революции. Однако здесь-то, в столице, среди рабочего класса, он и созрел как революционер.
«В то время в Питере шла острая борьба между большевиками и меньшевиками. Меньшевики выдвинули идею построить так называемый „Рабочий дворец“ — центр пропаганды культуры среди рабочего класса, а большевики предложили не дворец создать, а ежедневную рабочую газету. Мы своего добились, и наша „Правда“ сразу стала популярной среди рабочих. До приезда Сталина мне пришлось организовывать „Правду“, выход первых ее номеров».
Он работает секретарем редакции. Здесь, сначала
Поезд привез в Иркутск, а потом 200 километров пешком, по этапу, до Верхоленска, по 25 километров в день, вместе с уголовниками. Хорошо, что не заболел в пути, не заразился, только ноги сильно сбил. Оставили в селе Манзурка, где и встретил новый, 1916 год. В просторной избе собрались ссыльные, в одной половине — большевики, в другой — эсеры. И запели — одни «Интернационал», другие «Марсельезу». «Мы этих эсеров в конце концов выгнали из избы, — смеется Молотов, — а я перезимовал и удрал в Питер. Снова на нелегальное положение…»
Молотов говорил:
— Пока есть империализм, пока существуют классы, на подрыв нашего общества денег не пожалеют. Да и не все люди неподкупны. Когда до революции был разоблачен провокатор царской охранки Малиновский — депутат Государственной думы, большевик, член ЦК РСДРП(б), лучший наш оратор, Ленин не поверил. Живой такой человек, оборотистый, умел держаться, когда нужно — с гонором, когда надо — молчаливый. Рабочий-металлист, депутат от Москвы. Я его хорошо помню, не раз встречался с ним. Внешне немножко на Тито похож. Красивый, довольно симпатичный, особенно если ему посочувствуешь. Л как узнаешь, что это сволочь, — так неприятный тип! Меньшевики сообщили нам, что он провокатор. Мы не поверили, решили: позорят большевика. Но это была правда. После революции Малиновского расстреляли, в 1918-м, по-моему.
…Вот я «Правду» выпускал, мне 22 года было, какая у меня подготовка? Поверхностная, конечно, юношеская. Ну что я понимал? Хоть и два раза уже в ссылке был. Приходилось работать. А эти большевики старые, где они были? Никто не хотел особенно рисковать. Кржижановский служил, Красин — тоже, оба хорошие инженеры, Цюрупа был управляющим поместьем. Киров — где-то журналистом в маленькой провинциальной газете, не участвовал в реальной борьбе. Я уже не говорю о Хрущеве — такой активный всегда, а в партию вступил только в 1918 году, когда все стало ясно.
Кого только не было в ту пору… Я себя никогда не считал старым большевиком. Вот иду по Новодевичьему кладбищу — там на одной могиле есть такая надпись: «Боец из старой ленинской гвардии Иванов». А в скобках Канительщик. Это у него кличка такая. Прозвали по какому-то случаю, может, и случайно, но надо же так влепить ему на могиле! Да еще написали: «От друзей». Вот эти старые большевики… Я, между прочим, никогда не считал себя старым большевиком — до последнего времени. Почему? Старые большевики были в 1905 году, большевики сложились до пятого года.