Герои и чудеса Средних веков
Шрифт:
Невзирая на все эти заимствования и на явное влияние, в «Романе о Ренаре», который определенно поставит лиса в один ряд с героями средневекового имагинарного, царит атмосфера совсем иная. В истории литературы это произведение уникальное, ибо «Роман о Ренаре» был собран клириками, а позже – историками литературы, на основе более или менее независимых фрагментов, объединявшихся многочисленными авторами в период приблизительно между 1170 и 1250 годом, образовав то, что называли «ветвями», то есть разными кусками, одного эпического цикла.
Прежде чем начать рассматривать жизнь и деяния лиса Ренара, подчеркнем: среди множества типов лисицы, существующих в природе, лис Ренар из романа и, следовательно, из имагинарного – тот, кого натуралисты именуют Vulpes vulpes: это тип рыжей лисицы, и
По различным ветвям «Романа о Ренаре» можно восстановить более или менее связную сюжетную интригу, как это сделали Робер Боссюа и Сильви Лефевр, за которыми я в этой книге и следую. Ренар ловко одурачивает петушка Шантеклера, синицу, кота Тибера, ворона Тьеселена; особенно же достается волку Изенгрину. Он подвергает унижениям его волчат, спит с его женой волчицей Эрсан и насилует ее на его глазах. Изенгрин и Эрсан приходят искать справедливости ко двору Нобля, короля-льва. Ренар избегает суда королевского двора, поклявшись исправить свои прегрешения. Избегает он и западни, расставленной ему волчицей и псом. Своими висельными проделками он вконец изничтожает волка. Снова призванный ко двору Нобля, он туда не идет и пожирает курочку Купе. Наконец все-таки отправляется ко двору, послушав настоятельных советов своего кузена, барсука Гримбера. Приговоренный к повешению, он избегает его, дав клятву совершить паломничество к Святой земле, но вскоре, освобожденный, бросает и посох и крест, пустившись наутек. Пока король будет безуспешно осаждать его в его подземном замке Мопертюи (тут «mauvaise ouverture» – мерзкая дыра – означает «нора в земле», «логово» – ouverture du terrier), он совершает множество обманов и злых проделок, соблазняет королеву-львицу и собирается узурпировать королевский трон, принадлежащий льву. В конце концов его, смертельно раненного, пышно хоронят к вящей радости одураченных им жертв, но он воскресает и готов начать свои проделки вновь.
Да, он таков, этот героический лис, вызывающий то ненависть, то восторг, воплощение жизненных установок, деградирующих от разумности к плутовству и предательству посредством хитрости и коварства. В средневековой и европейской культуре он более, чем любой другой столь же двузначный персонаж, выступает средством героизации коварства в том имагинарном, где, как мы видели, совершенного героя не существует (совершенства вообще нет в этом мире). Более, чем кто бы то ни было, он вызывает вопрос: хороший он персонаж? Или плохой?
Своими неблаговидными проделками при дворе животных он заставляет нас поразмыслить о коварстве в социальном и политическом контексте. Как и все средневековые герои, он связан с определенным местом; он накрепко привязан к земле, врыт в нее, и Мопертюи – это его антитеза укрепленному замку. Туг, наверное, очень важно обратить внимание на появление фундаментального элемента средневекового имагинарного, нигде не выступающего с такой ясностью: тему неустанных и отчаянных поисков пропитания. Эпическая поэма о коварстве, «Роман о Ренаре», может быть, в еще большей степени эпическая поэма о голоде. Кроме того, Ренар – это фигура, типичная в области отношений мужчин и женщин. Лис Ренар – это воплощение феодального самца, в обращении с женщинами переходящего от обольщения к насилию.
Но вот с наступлением XIII века образ лиса Ренара все явственнее обретает черты сатиры, он все дальше от собственно животных характеристик, свойственных его начальной фазе, и – он дьяволизируется. Он отождествляется с figura diaboli и воплощает этот фундаментальный образ Нечистого, который все крепнет на протяжении всех Средних веков – как образ обманщика, образ лукавого.
В европейской культуре и в различных местных наречиях, распространявшихся
После века двенадцатого, как это хорошо показал Клод Ривальс, вторым значительным периодом появления Ренара в европейском имагинарном была эпоха классицизма XVII–XVIII веков, когда образ лиса «разделили меж собою фантазия баснописца и научное описание исследователя». Баснописец – это Лафонтен, у которого Ренар появляется в двадцати четырех баснях. Сообразно вкусам эпохи Ренар по-прежнему плут, хитрец, однако баснописец настойчиво старается очеловечить и гуманизировать животное вместе со всем, что оно символизирует, усматривая в тех недостатках, которые делают его в Средние века объектом всеобщей ненависти, скорее простительные человеческие слабости, поскольку автор видит, как на смену правам духовным приходит право сильных, и пытается оставить нишу для свободы в обществе, лишенном сострадания. Что касается описаний исследователя-натуралиста, то тут очевидно, что речь о Бюффоне, и, хотя ученому больше подобает описывать представителя животного мира языком науки, беспристрастно и непредвзято, невозможно не почувствовать, сколько симпатии вложено автором в этот портрет:
«Лисица прославилась хитростью своих уловок, и репутация сия ею отчасти заслужена. То, чего волк достигает силою, она добивается сноровкой и ловкостью и гораздо чаще преуспевает. ‹…› Столь же лукавая, сколь и осмотрительная, изобретательная настолько же, насколько осторожная и благоразумная, даже до терпеливого упорства, она отличается разнообразием своего поведения, искусными средствами защиты, которыми умеет воспользоваться лишь при надлежащем случае. ‹…› Это животное отнюдь не бродячее, а имеющее место постоянного обитания».
В дальнейшем «Роман о Ренаре» особенно ярко развивался в германской культуре.
Среди литературных потомков поэмы Генриха Лицемера – знаменитый текст, который в 1794 году в своем «Рейнеке Лисе» увековечил Гете. Выбирая тему, Гете находился под большим влиянием Гердера, который видел в этой истории настоящий образчик немецкой эпической поэмы, а Ренар, по его словам, – «нечто иное, как самый настоящий Улисс из всех мыслимых Улиссов». Лихорадочное воодушевление, сопутствующее образу Ренара в эпоху романтизма, перекочевало и в век XX, да так, что в городе Линден-Лейхестерн открыли музей Рейнеке Лиса. В свою очередь, муниципальный музей города Локкерена (в Нидерландах) в сотрудничестве с университетом Лозанны и католическим университетом в Нимеге организовал в 1998 году широкое празднование 500-летия самой древней немецкой инкунабулы Reynaert, изданной в 1498 году в Любеке.
В XX веке Ренар по-прежнему остается в числе героев и литературы французской, протестуя таким способом против огульного поклепа, которому его в XIX веке подверг социалист-утопист Фурье, видевший в Ренаре смрадную квинтэссенцию низости и подлости, при этом апологизировав собаку и реабилитировав образ волка. Множество произведений французской литературы обращаются к образу лиса Ренара, «существа двойственного и амбивалентного, привлекательного тем, что оно находится между природой и культурой, между добром и злом». Романист Морис Женевуа, воспевающий природу, в 1968 году выпускает свой «Роман о Ренаре». Книга Луи Перго «От Гупиля до Марго» была издана в популярной коллекции Фолио. Жан-Марку Суайезу мы обязаны появлением замечательного романа «Лисицы» (1986), посвященного теме браконьерства. Сент-Экзюпери в знаменитой философской сказке «Маленький принц» заставляет своего маленького героя вести диалог с лисом.