Герои нашего племени. Трилогия
Шрифт:
— Дурак, а вовремя…
— Вовремя, это уж точно.
Квест уже вылез из воды погреться под солнышком. Заявил, обращаясь к Майеру:
— Блин, смотрю, а вода-то розовая! Я сначала не понял – оказывается где-то палец в горячке распорол!
Сержант быстро замотал узким бинтом палец пострадавшего героя-бойца. Стянул накрепко. Димка поморщился и спросил:
— Слушайте… У них что, катер взрывчаткой был набит, а? Я думал, что только в кино такие взрывы бывают… Не «Муха», а фугас какой-то…
— Какая там, к херам, «Муха»… Это был «Шмель». Огнемет одноразовый, РПО-А. Дикая вещь! Там капсула
— Там еще две таких есть! Я их приметил, когда кореец контейнер открыл, а вот взять он их не успел. А если бы успел, вертак бы снял, только так… Слышь, Донцов, зачем им «Шмели» понадобились в этих мирных краях? Они что тут, воевать собирались?
— Бог его знает… Тут много над чем думать надо.
Остальные купаться не собирались. Больше всего хотелось есть, ведь они не успели позавтракать и желудки настойчиво просили своего. Еды в лагере, наверняка, было в изобилии. Но лежащие среди палаток трупы отбивали охоту к поискам съестного. Сначала нужно было решить, что с ними делать, а это требовало уже общего совета. И принципиального ответа на вопрос – какова будет их дальнейшая роль в этой истории.
— Ребята, давай сюда! Он живой! Шеф ихний! – голос Игоря был скорее напуганный, нежели радостный.
Оказывается, ничего еще не кончилось.
Друзья бросились к палаткам. Игорь стоял возле Аристарха Донатовича, не зная, что делать. Не убереженный охраной шеф тихо хрипел, на губах пузырилась кровь. Рана на голове выглядела просто ужасающей. Казалось, что голова лопнула и он умрет прямо сейчас, у них на глазах.
— Сергей, «аптеку» надо?
— Давай бегом, Игорь, что спрашиваешь!
— Бегу!
Сержант быстро сбросил свой жилет и наклонился над раненым. Кожа на правой стороне головы была частично содрана пулей, а оставшаяся стала синюшного цвета. Раненый почти не дышал. Быстро осмотрев голову, Сержант понял, что, хоть крови и натекло порядочно, эта рана для жизни не опасна. Он вытащил нож и разрезал одежду на груди Аристарха Донатовича. Проверил наполнение пульса, посмотрел на входное пулевое отверстие в груди и поставил предварительный диагноз:
— Легкое пробито. Пневмоторакс.
Донцов ничего не понял, но понимающе кивнул и присел на корточки рядом. Медик Сергей Майер продолжал колдовать над смертельно раненым человеком. Он понимал, что спасти его скорее всего, не удастся. Легкое было пробито и воздух из него попадал туда, где ему совсем не место – в грудную полость. В результате этого выросло внутреннее давление, не давая нормально работать легким и перекрывая приток и отток крови к сердечной мышце. Раненый задыхался без кислорода. Синяя венозная кровь уже окрасила его лицо в мертвенный цвет.
Стетоскопа у Сержанта не было и он выслушал грудь Аристарха Донатовича обгоревшим ухом. Потом залез пальцами ему в рот, проверил что-то, потрогал пальцами горло.
Затрещали кусты. Запыхавшийся Лапин положил
— Дышать толком не может. Ему диафрагму давит. И ребра тоже…
— Может, ему искусственное дыхание сделать? – посоветовал Донцов и тут же умолк.
— Какое, блин, дыхание! Достань-ка желтый тубус, – нервно бросил Сержант Игорю и начал простукивать грудную клетку тремя пальцами.
Загадка этого выстукивания мучила Донцова всю его жизнь и он чуть не попросил Сержанта объяснить ее, но вовремя спохватился: сейчас не самое подходящее время для простого любопытства.
А доктор Майер что-то бормотал и кивал сам себе, ибо убедился в правильности диагноза. Звук был глухой и пустой. Как раз в тех местах, где скопился воздух. Еще немного – и раненый умрет. Мозг уже сейчас не получал требуемого количества кислорода.
Сняв крышку тубуса, Сергей вытащил большую салфетку, расстелил ее на земле и вывалил содержимое. Никелем блеснули на солнце скальпели, какие-то ножницы, лопатки и еще что-то ужасно-хирургическое. «Неужели он на нас все это железо собирался использовать! Ведь целый тубус припас!» – мелькнула мысль у зябко поежившегося Игоря.
Врач тем временем еще раз стукнул туго прижатыми к телу раненого пальцами, проверяя себя, и взял в руки страшный инструмент. Он был похож на блестящий стержень шариковой ручки с прикрепленной к нему пластиковой трубкой. Больше не сомневаясь, Майер воткнул в грудь Аристарха Донатовича здоровенную канюлю, толстую иглу со сквозным отверстием приличного диаметра.
Квест вскрикнул и отпрыгнул в сторону, ему опять стало плохо. Игорь остался, но отвел глаза. И лишь Донцов продолжал внимательно наблюдать за действиями друга – высококлассного медика.
Майер продолжал вводить иглу в неподвижное тело. Когда канюля опустилась достаточно глубоко, воздух с шумом рванулся через канал иглы наружу, покидая грудь раненого. Секунду спустя он первый раз вздохнул достаточно глубоко. Сержант понимал, что в грудной полости осталась кровь и воздух, но ему удалось сбросить избыточное давление.
— Как же он живым оставался все это время? – спросил Донцов.
— А он не все это время… – Сержант прикрыл инструменты краем салфетки. – Все это время он бы никак не выжил. Первой пулей его просто оглушило. Это последней очередью задело, когда черненький по мне саданул напоследок, – немного помолчал и уже с досадой добавил: – Надо же так! Мизерная вероятность… Так и лежал бы без сознания до конца боя. А тут… Таков расклад… Сейчас мы его оживим… – размышляя вслух, он одновременно достал несколько ампул, сломил им головы и быстро сделал несколько внутривенных инъекций.
Аристарх Донатович немножко ожил, пришел в себя и тихо произнес:
— Дышать… не могу дышать…
Сергей поправил ему окровавленную голову, до обработки которой еще не успел дойти, взял за руку, проверяя пульс, и как можно спокойнее сказал ему:
— Нормально все будет. Держись. Я уже все нужное – сделал…
Раненый приоткрыл глаза, узнал Донцова и с трудом выдавил вместе с хриплым свистом:
— Олег… Плохо совсем. Вы уходите отсюда. Только диск с собой возьмите. В палатке… В «Тошибе» он. Там все есть, – слова давались ему очень тяжело.