Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

Рабинер Игорь Яковлевич

Всех довелось мне видеть в деле (мои года – мое богатство), много о них читал и слышал, кое с кем общался и, как мне казалось, знаю о них достаточно. Но, встречаясь каждый раз с легендами на страницах произведений Рабинера, словно заново с ними знакомлюсь, узнаю что-то новое, дотоле мне неизвестное. Спасибо Вам, Игорь, за Ваш труд, за увлекательное, полезное и познавательное чтение. Ждем новых встреч с любимыми Вашими (и нашими) героями».

Аксель Вартанян, футбольный историк и статистик

«Как говорит Жванецкий: «В каждой крупной личности есть что-то мелким шрифтом».

Время и ностальгия слепили из этих людей памятники. В нашем сознании Харламов и Яшин, Бесков и Тарасов уже не наделены человеческими пороками и достоинствами. Они – образы. Это естественно для масштабов их личностей – но не для них самих.

В этой книге – попытка избавить нас от плена определения «великий». Попытка показать нам ЧЕЛОВЕКА. Легендами их сделал талант и его максимальная реализация. И это мы знаем. Но гораздо важнее узнать, как быт смог определить их сознание. Они же просто жили, не претендуя на бессмертие. И эта книга поможет нам посмотреть на них как на обычных людей. Как на героев среди нас».

Денис Казанский, футбольный и хоккейный телекомментатор канала «Матч ТВ»

Предисловие

В кино мы видели легенду. В этой книге – реальных людей

Валерий БАРИНОВ, актер театра и кино, народный артист России

Героев нашего спорта в последнее десятилетие стало модным воспевать в кино. Вижу в этом только хорошее и в то же время не могу назвать себя страстным поклонником «Легенды N 17» или «Движения вверх». Будучи профессионалом, оцениваю их как замечательно сделанные коммерческие фильмы. Их авторы – большие молодцы, что напомнили и смогли заинтересовать широкую публику такими фигурами, как, например, Валерий Харламов и Анатолий Тарасов.

Но такое кино – это именно легенда. А читая книгу Игоря Рабинера «Герои не нашего времени», я от легенды вернулся к реальным людям. К их настоящей жизни. И мне это гораздо интереснее.

<…>

Когда говорят об ушедших, есть одна большая опасность. Каждый обычно хочет повернуть ракурс в выгодную для себя сторону. Недаром говорят, что зеркало – самый большой лжец. Голова может быть опущена, а взгляд исподлобья придавать значительности. Или, наоборот, шея вытянута, чтобы никто не видел морщин.

Но в книге мне очень понравилось как раз то, что в этом смысле соблюден баланс. И что главные рассказчики – сестра Харламова, дочь Тарасова, жены Яшина и Бескова – дают полное представление о героях как людях, а спортсмены и тренеры, игравшие и работавшие с ними, дополняют его с профессионального угла зрения. И получается объемная картина.

Важно мне и то, что в книге охвачен большой круг людей. Та же «Легенда N 17» – фильм о Харламове и в какой-то мере Тарасове, но, видимо, законы жанра заставили режиссера Николая Лебедева и сценаристов выбросить из сюжета большинство других хоккеистов и тренеров команды, нередко людей выдающихся. А ведь хоккей, как и футбол, – виды спорта командные. И, чтобы тот же Харламов в Суперсерии-72 начал блистать, первый ответный гол при счете 0:2 в первом матче должен был забить Евгений Зимин, которого и близко не помнят так, как Валерия. А я смотрел этот матч, ликовал в тот момент – и всегда его буду помнить.

И Суперсерия-72 никогда не будет для меня сводиться к одному-двум героям.

Один человек, каким бы гениальным он ни был, без поддержки партнеров не способен выиграть ничего. Командные виды – особая категория спортивного искусства, где виртуозность таланта должна быть вплетена в коллектив и в игру, а не вызывать у менее одаренных коллег зависть и отторжение. Эта книга, при всей понятной концентрации на главных героях, такое понимание четко дает – и тем самым в какой-то степени восстанавливает справедливость, утерянную в фильме.

<…>

Мне самому довелось сыграть Тарасова в телесериале «Слава» о Вячеславе Фетисове. Меня привлекла сама фигура. Сила его темперамента, взрывная натура, способность увести ЦСКА со льда даже в присутствии Брежнева. Я играл скорее внешнюю сторону Анатолия Владимировича, прописанную в сценарии, то, как он нагружал хоккеистов, как был беспощаден. Но, конечно, он был куда более сложной фигурой, и я полностью согласен с тем восприятием личности Тарасова, которое есть в книге. И оно, безусловно, помогло бы мне, случись так, что я сыграл бы его еще раз.

Мне рассказывали историю, как уже через несколько лет после отстранения Тарасова от работы, когда сборная СССР валилась, его почему-то вызвали в ЦК комсомола обсудить, что происходит. Он пришел с большой толстой папкой. Все думали, что это доклад, а Анатолий Владимирович начал одну за другой вынимать справки: то у него больное, это – тоже больное. Разложил их, произнес одно слово: «Поняли?» – и ушел.

Мне это напомнило, как Георгия Жукова вызвали туда же, в ЦК ВЛКСМ, и потребовали вставить в его книгу главу о Брежневе. При этом больше всего боялись, что он опубликует ее на Западе. Он выслушал и как гаркнет: «Встать! Перед вами маршал Победы! Будете печатать только то, что я сказал!» При всей суровости тогдашней системы этим мощным людям нельзя было что-то навязать.

Мне кажется, что Тарасов был человеком без кожи. При всей внешней силе, жесткости, иногда чудаковатости у него был всегда оголен нерв. Один молодой артист спросил меня, как играть Раскольникова. Я ответил: «Содрать с себя кожу и вместо нее надеть суконную шинель без подкладки». Вот так же, мне кажется, ощущал себя и Тарасов. Он, как никто, чувствовал пульс игры и жизни.

<…>

Обычно о книге, которая понравилась, произносят глагол «проглотил». А я вот читал ее вдумчиво, постепенно. При этом – с огромной горечью размышляя, почему большинство великих людей нашего спорта заканчивают свои жизни трагически рано, а иногда – и рано, и трагически. Можно насчитать единицы, дожившие до счастливой старости.

Более того, из прочитанного я делаю вывод, что даже Константин Бесков, который жил долго и сделал очень много, ушел с чувством неудовлетворенности от того, что ему многого не позволили довести до конца. Не говоря уже о Льве Яшине, который ушел в 60.

Яшин – это трагическая судьба гениального человека. Вратарская профессия для меня вообще представляется мистической. Владислав Третьяк в одном интервью сказал о каком-то важном матче: «Вышел на разминку, чувствую – не ловлю». Я прочитал – и понял, что это ощущение, «ловлю – не ловлю», все равно что наше артистическое вдохновение.