Герои сегодняшнего дня
Шрифт:
— И сколько вы платите, чтобы быть членами клуба?
— Немало, — это уже ответил я.
— А примерная сумма?
— Если примерно, то тут дело совсем не в деньгах.
У барной стойки работал меланхоличный паренек с длинными волосами и бородой, отдаленно напоминающий Джареда Лето.
— Привет, Бармен.
— Фат, Игорь, рады, что заглянули. Заказ?
— Пожалуй, надо бы, — Игорек скосил глаза влево, рассматривая блондинку у ближайшего шеста. — Что будем пить, ребята?
— Я воздержусь, — коротко сказала Ника.
— Налей ей вишневого сока, — я кинул на стойку крупную
Обстановка не располагала к расслаблению — хотя бы потому, что вокруг крутились почти обнаженные девушки. Тем не менее, лично я почувствовал себя намного безопаснее, чем на улице, и принялся неторопливо прицениваться к посетителям. Большинство были мне незнакомы, но за ночь обязательно должен появится хоть кто-то, к кому мы могли бы обратиться с интересующим нас вопросом. Времени много, клуб закрывается в пять утра. Бармен подал нам три стакана, Ника выпила свою порцию, и закашлялась:
— Ядреные у вас, однако, вишеньки…
— Пойду, осмотрюсь, — Игорек выдул свою порцию, и отлепился от стойки. — Если что — свистну.
Я сделал маленький глоток, и продолжил наблюдение.
— Думаешь из этой шушеры есть хоть кто-нибудь, кому мы можем доверится? — Вероника постучала по стойке, требуя повторить заказ. И это называется "я воздержусь"!
— Определенно. Если верить Адаму Смиту, на абсолютно каждый товар в мире есть свой покупатель. А если пойти в обратном направлении, то получается, что и на каждого покупателя есть свой товар. Вывод — мы кого-то найдем, или он сам найдет нас.
— Ты всегда строишь из себя всезнающего зануду?
— Ну… да.
— Прекращай, начинает уже бесить.
Краем глаза я уловил какое-то движение, и поднял голову. На балконе стояла светловолосая девушка, а рядом с ней торчала горилла в костюме, и оба они смотрели прямо на нас. Прежде, чем я успел подумать, чтобы это значило, они принялись неторопливо спускаться по лестнице.
Они подходили к нам, не говоря ни слова, но обстановка вдруг как-то резко поменялась. Исчезло ощущение спокойствия, защищенности и разврата. Накатил странный могильный холод. Выражение лица Ники из скучающего превратилось в до крайности серьезное. Она заерзала на месте, и тихо спросила (даже я, находясь рядом, едва услышал ее из-за музыки):
— Луна?
— Вероника, моя девочка! — незнакомка тепло обняла застывшую, как столб, Нику, и послала мне лучезарную улыбку. — Привет, Станислав.
— Мы знакомы?
— Ника, ты что, своим новым друзьям про меня еще ничего не рассказывала? Ну, ты даешь, ей-богу, у вас же было столько времени!
— Это Луна, — без всяких предисловий, коротко и по делу сообщила Вероника.
— Елизавета, — девушка подала мне ладонь. — А это мой партнер и телохранитель Дмитрий.
— Гоблин, — буркнула горилла, и чуть не сломала мне пальцы рукопожатием. Таких людей я называю потомками Дарвина — они, как никто другой, отлично подтверждают его теорию о нашем происхождении.
— Мы можем вам чем-то помочь, Елизавета и Дмитрий?
— Луна — моя двоюродная сестра, — сказала Ника. — Она… как ты это называешь? Охотник за головами?
— В самую точку! — обрадованно кивнула Луна. — Бог мой, казалось, еще вчера ты была неопытным ребенком, наивным
В десяти метрах от нас появился Игорь — остановился, оглядел новоприбывших, и вопросительно поднял брови. Я едва заметно качнул головой, и он ретировался. Гоблин оглянулся через плечо.
— Я тоже рада тебя видеть, — Вероника принужденно улыбнулась. — Ты тоже здесь по работе?
— Да, девочка моя, по работе. И эта работа напрямую связана с тобой, — Луна сокрушенно покачала головой. — Не пойми меня неправильно, но ты должна вернуться к своему дяде, он за тебя беспокоится.
— Так он послал вас? — спросил я, но обе девушки не обратили на меня никакого внимания.
— Перебьется, — упрямо ответила Ника. — Я устала жить в золотой клетке, я хочу быть свободной, заниматься любимым делом и не думать, что про меня скажут в обществе. Мне двадцать один год, и мой дядя никакой власти надо мной больше не имеет. Так ему и передай.
— Так и знала, что ты это скажешь, — вздохнула Луна. — Потерянное поколение… Станислав, а вы как считаете? Должна Ника послушаться людей, которые желают ей добра, даже не просто людей, а свою семью? Вы же у нас в психологии разбираетесь, верните бедную девочку на путь истинный.
— Думаю, каждый в своей жизни сам должен решить, чем ему заниматься, — дипломатично ответил я. — Семья семьей, но от нее зависеть не стоит.
— И это я тоже знала, — Луна напоследок улыбнулась, и вдруг стала жесткой, как стальной лом. — Ладно, пошутили, и хватит. Ника, твой дядя заплатил деньги, чтобы я вернула тебя домой. Мне очень не хочется применять силу, но я это сделаю, если ты меня вынудишь.
В ее голосе прозвучала такая твердость, что я невольно поежился.
— Тогда и я применю силу, — Вероника тоже добавила в свой голос стальные нотки. — Говорю последний раз — я домой не вернусь.
Они привстали со своих мест, и каждая напряглась в ожидании первого удара. Но, к счастью, Бармен, протирающий стаканы, напомнил скучным голосом:
— По правилам клуба любые драки, потасовки и ссоры запрещены. Если вы продолжите в том же духе, то я вызову охрану.
— Да что вы, любезный, у нас никаких потасовок нет, просто обычные семейные недопонимания, — Луна медленно выдохнула. — Отдыхайте, малыши, встретимся чуть позже. Гоблин, за мной!
И они исчезли, растворившись в толпе серьезных дядек, организованно спускающихся по лестнице с балкона. Вероника также медленно выдохнула, и села.
— Коза…
— Давно ты ее знаешь?
— Она появилась после смерти матери. Дядя попросил ее присмотреть за мной, чтобы я не впала в депрессию или меланхолию. С тех пор она моя лучшая и единственная подруга.
— Охотница за головами?
— У Луны свой отряд, который она использует, чтобы разыскивать людей по заказу коммерческих или криминальных структур. Если быть точнее, у нее свои люди по всей стране, но пять или шесть постоянно присутствуют рядом. Гоблин — один из них, — Ника вдруг злобно выругалась на иностранном языке. — Зря мы сюда приехали! Теперь Луна будет нас преследовать, а если она начала преследовать — значит, скоро схватит!