Герои умирают дважды
Шрифт:
— На лошади с маленькими копытами! — рассмеялся вдруг Нарп. — Он что, ехал на жеребенке?
— Хорошо, что не на боевом слоне с юга, — мрачно ответил Виктор. — С него бы сталось. Просто внимания привлекать не хотел. Нашли что-нибудь?
— Здесь! — произнес Пестер, показывая на следы рядом с кромкой воды. — Вот босая нога… и вот тоже.
Антипов подошел и кивнул.
— Да, размер подходит. Нога взрослого мужчины. Хм… Если есть отпечаток ноги, то и человек был… любопытно.
— А это что? —
Виктор помрачнел еще больше, когда взял монетку из рук Нарпа.
— Уронил, — медленно произнес он. — Я ему дал, а он… уронил.
— Так это твоя монета, Ролт? — удивился Нарп.
— Похожа на мою. Есть еще что-то необычное? Смотрите внимательнее.
Но больше ничего не было найдено, лишь следы и монетка. Впрочем, Виктору хватило и этого.
— Надо будет еще с местными поговорить, — сказал он, садясь на лошадь. — Вдруг они что-то знают о паромщике. Но сейчас поспешим. У меня очень насыщенный вечер.
Отряд из трех человек поехал по траве вдоль берега и против течения реки. Погода слегка изменилась: подул ветер, и влажный застоявшийся воздух двинулся, тяжело обтекая лица всадников.
Мельница показалась вскоре. Точнее, то, что от нее осталось: жалкие развалины, утыканные топорщащимися досками, будто почерневшая от старости огромная подушечка для иголок швеи. Когда предбанник схлопнулся, рухнула и мельница.
— Интересно, как здесь можно что-то найти? — произнес Виктор, слезая с лошади. — Да и знать бы, что искать! Как выглядит этот софот? Какой-то черный ком.
— Придется разбирать доски? — без энтузиазма поинтересовался Нарп.
— Надо будет — разберешь! Что за разговоры? — возмутился Пестер.
— Подождите разбирать. Дайте осмотреться, — ответил Виктор.
Он подошел поближе к трухлявым обломкам, туда, где когда-то был вход. Одна из балок валялась поодаль от остальных. Она надломилась, обнажив мягкую коричневую сердцевину.
Антипов пошел вдоль развалин, изредка пиная ногой доски. Они слегка сдвигались, поскрипывали, но больше ничего не происходило.
— Где же искать? — Виктор опять задал резонный вопрос. — Неужели всю эту рухлядь придется растаскивать? У меня нет на это времени.
Тунеядец Нарп принялся одобрительно кивать. Дескать, да, раз времени нет, то можно и не трудиться.
— Смотрите! — вдруг воскликнул Пестер.
Виктор и Нарп обернулись. Рука старого воина показывала на балку, которая валялась вдали от развалин.
— Что… — Антипов хотел спросить, что заметил Пестер, но осекся. За балкой двигалось что-то мелкое.
Виктор подошел поближе. Он был настороже, не зная, что собою представляет этот софот. Но рука, привычно легшая на рукоять меча, расслабилась.
— Котенок, —
Нарп и Пестер тоже приблизились к балке.
— Непонятный он какой-то, — сказал старый воин. — Двигается рывками. Видите? Это и есть софот?
— Больной, — заключил Нарп. — Больной кошак. Таких надо сразу убивать, чтоб не мучились.
Котенок действительно перемещался рывками. Замрет на секунду — сделает шаг, вновь замрет — и еще шаг.
— А глаз-то у него нет, — заметил Пестер. — Слепой. Как есть слепой.
У котенка, конечно, были глаза, но белые, без зрачков и радужной оболочки.
— Странный зверь, — произнес Нарп.
— Страшный, — поправил Виктор. — Не странный, а страшный. Наверное, он таким и должен быть.
— И что теперь с ним делать? — не унимался Нарп. — Взять с собой, что ли? Он в замке всех напугает.
Внезапно котенок приподнял голову и уставился на Виктора тем, что у него было вместо глаз.
— Жуткий зверь, — подытожил Пестер. — Хорошо еще, что маленький, а то…
В это время котенок прыгнул. Виктор не успел даже вздрогнуть, как котенок прыгнул и исчез.
— Где он? — спросил Антипов, оглядываясь. — Куда делся?
Пестер не сводил с командира глаз.
— Знаешь, Ролт, — тихо сказал старый воин. — Мне показалось, что он прыгнул в тебя.
— В меня?! — удивился Виктор, взирая на свою совершенно нормальную грудь. — На одежду, что ли?
— Нет, в тебя. Запрыгнул внутрь. Через доспех.
— Это шутка? — Антипов осекся. Он почувствовал себя так, словно проглотил мыльный пузырь. Эти пузыри ведь такая штука, что их глотаешь, осознавая, что они исчезнут, растворятся без следа, но одновременно ощущаешь их в животе. Словно они не исчезли, не растворились, а все еще там, где-то в желудке, переливаются, сверкая боками в темноте.
— Что с тобой, Ролт? — Пестер встревожился. — Тебе худо?
Виктор и сам не знал ответа на этот вопрос. С одной стороны, терпимо, а с другой… как-то необычно с мыльным пузырем внутри.
— Наружу, — сказал он.
— Что? — не понял Пестер.
— Софот, наружу, — повторил Виктор.
— Фью! — Нарп присвистнул.
На траве вновь появился черный котенок. Только он был чуть больше, чем прежде, и двигался лучше — более плавно.
— Он вроде вырос, — с сомнением сказал Пестер. — А как это, Ролт? Как вышло-то?
— Не знаю. — Виктор присел на корточки, чтобы рассмотреть котенка получше. — Слушается он меня, что ли? Когда я думаю? Или говорю?
— А ты проверь, — посоветовал Нарп, тоже усаживаясь на корточки. — Зверь хоть и малый, но потешный. Вдруг послушается? Любовные записки носить будет, мышей ловить…