Герои умирают

Стовер Мэтью Вудринг

«Берн, – думал он. – Надо найти Берна».

3

Часы Жизни Пэллес Рид светились желтым в углу экрана «Свежего Приключения» в течение шести дней. На заре седьмого они стали алыми и капелькой крови замерцали на всех экранах Земли.

Улыбающийся Бронсон Андервуд объяснил, что это означало: Пэллес Рил исчерпала минимальный запас энергии, и теперь время ее пребывания в Поднебесье оставалось непредсказуемым.

Одновременно с объяснением был дан расширенный репортаж о модификаторе амплитуды, сопровождаемый никогда прежде не показывавшимися изображениями останков

актеров, которые исчерпали имевшуюся у них энергию. Это отвратительное зрелище вызвало бурю протеста – люди не переставая звонили в Студию. Однако еще больше было таких, кто хотел узнать, когда будет повторный показ передачи, чтобы записать ее на свои сетевики.

Работники Студии, принимавшие звонки, с улыбкой извинялись: повторного показа не будет, однако запись уже продается по очень низкой цене с огромной скидкой…

4

Тоа-Сителл не стал тратить драгоценное время на самостоятельные поиски Берна. Предупредив нынешнего посла и получив заверения в том, что, если Кейн появится в посольстве, он будет задержан, герцог и его личная стража понеслись к дворцовой резиденции Королевских Глаз. Там Тоа-Сителл потратил несколько минут на тихий, но строгий и четкий инструктаж.

Он охарактеризовал Кейна как угрозу Империи и главную цель Королевских Глаз: каждый солдат в столице должен был оставить все свои дела и броситься разыскивать убийцу. Тоа-Сителл лично дал описание Кейна и послал вежливые по форме приказы констеблям и столичным подразделениям армии, прося их о помощи. Кейна следовало схватить любой ценой. При сопротивлении застрелить – каждый командир мог отдать приказ о его уничтожении.

Тоа-Сителл знал, что Ма'элКот придет в ярость, однако он был верен не лично Ма'элКоту, а трону и Империи; пока жив Кейн, об их безопасности не может быть и речи.

Спросив о Берне, Тоа-Сителл узнал, что граф вернулся во дворец рано утром, быстро поговорил с Ма'элКотом и удалился на отдых, а сейчас завтракает в своих дворцовых апартаментах. Тоа-Сителл отправился прямиком туда.

Поднимаясь по лестницам, он успел привести в порядок свои мысли, а также подобрать доказательства и аргументы. Он предвидел, что Берн будет отрицать его открытие хотя бы из духа противоречия, и намеревался засыпать его фактами.

Тоа-Сителл бежал по дворцовым коридорам и едва не столкнулся с мрачным Серым Котом, который поспешно удалялся от комнаты Берна. Когда герцог ворвался в комнату Берна, тот сидел за столом в шелковом халате. Он посмотрел на Тоа-Сителла и предложил ему сесть, однако герцог в ответ лишь взмахнул рукой.

– У меня нет времени. Я должен найти Кейна. Мы должны найти его.

Красивые брови Берна сошлись на переносице.

– Да? Это представляет определенную проблему…

– Это не может быть проблемой. Берн, он один из них. Кейн – актир!

Долгую секунду Берн неподвижно смотрел на герцога. Потом уголки его рта дрогнули в усмешке, постепенно переходящей в ухмылку.

– Ладно, – задумчиво произнес он, промокая рот льняным платком. Затем какая-то невероятная энергия подняла его на ноги и озарила его лицо радостью. – Ладно!

Тоа-Сителл был потрясен.

– Ты мне веришь?

– Ну конечно, – ликующе ответил Берн. – Мне плевать, правда это или

нет – я все равно верю. Потому что в этом случае мы должны убить его. Прямо сейчас.

Он щелкнул пальцами. В дверях спальни появился молодой слуга с церемониальным нарядом в руках.

– Я уже собирался одеться, – молвил Берн. Облачаясь, граф рассказал Тоа-Сителлу, как преследовал Кейна и как тот ускользнул от него.

– Но, – заметил он, широко осклабившись, – один из моих мальчиков передал мне вот это прямо перед вашим приходом.

Берн перебросил Тоа-Сителлу сложенный клочок пергамента. Герцог поймал его, развернул и прочел написанное Ламораком сообщение.

– Он попался! – внезапно воскликнул Тоа-Сителл.

– Да, нас привел к нему Кейн. По-моему, он опасался, что Ма'элКот пометит его, и Ламорак обнаружил это на сетке. Он умнее, чем выглядит.

– Кто?

– Оба. Пойдем послушаем, что он скажет нам.

– Ма'элКот, – поправил графа Тоа-Сителл. – Прежде мы должны рассказать обо всем ему. Пусть он знает.

– К черту! – тряхнул головой Берн и прищелкнул пальцами. – Во-первых, он занят подготовкой к созданию иллюзии, а если мы ему помешаем, то можем оказаться между молотом и наковальней. Во-вторых, он сейчас в Железной комнате. Хочешь – можешь попробовать ввалиться туда, но не жди, что я буду рядом. И в-третьих, если мы расскажем ему обо всем, он не поверит. Он знает Кейна много лет, пожалуй, дольше, чем я. А если он даже и поверит, то наверняка найдет какую-нибудь причину, чтобы мы оставили Кейна в покое. По-моему, ему интереснее, когда Кейн жив, – ну, может не интереснее, а просто так больше нравится. В общем, будет лучше, если мы найдем Кейна и убьем его сами.

Тоа-Сителл сжал губы.

– Согласен, – кивнул он. – Дай мне пять минут, я вызову эскорт.

Эскорт тоже к черту! Но на улицах небезопасно…

– Еще как безопасно – ты же со мной.

Берн взялся за ремень ножен и застегнул на груди серебряную пряжку. Кончиками пальцев погладил рукоять, и Косалл отозвался в ножнах угрожающим тонким звоном.

– Эскорт нам ни к чему. Пошли.

5

Тоа-Сителл слушал рассказ Ламорака, поминутно поглядывая на него. Лицо предателя казалось удивительно открытым, несмотря даже на распухшую нижнюю челюсть и кровь, запекшуюся под разбитым носом. Герцог подумал, что в нормальном состоянии Ламорак был чертовски красив и возбуждал в человеке доверие с первых же минут знакомства.

Он также казался Тоа-Сителлу довольно необычным человеком. Как правило, лицо отражает характер – а герцог не мог найти в лице Ламорака даже намека на слабость, ни одной неверной черты.

Когда они появились в верхней каморке дома Берна, предатель задрожал, как провинившийся щенок; он раболепно склонялся, как только Берн подходил близко к нему, и изо всех сил оберегал от графа сломанную ногу. Он отказывался говорить до тех пор, пока не услышал из уст самого Тоа-Сителла твердого обещания, что узника вырвут из рук Котов. Но даже после этого Ламорак начал рассказывать весьма нерешительно, с трудом проталкивая слова сквозь сжатые зубы и виновато улыбаясь. Тоа-Сителл поглядывал на него и машинально постукивал по рукояти спрятанного в рукаве отравленного стилета.