Герои забытых побед
Шрифт:
Витгенштейну, которому пришлось разбираться во всей этой штабной грязи, были необходимы лично преданные сотрудники. Сотрудники, не навязанные, подобно Киселёву, «сверху», а выбранные им самим. Конечно же, сотрудники эти не должны были быть связаны и со старой администрацией Беннигсена. Отсюда — резко возросшее влияние на штабные дела многолетнего генеральского адъютанта ротмистра Павла Пестеля. Причём влияние Пестеля на Витгенштейна было столь велико, что могло сравниться лишь с влиянием на него нового армейского генерал-интенданта Алексея Юшневского, сына близкого приятеля главнокомандующего. Новый командующий набирал свою команду. В декабре 1819 года Юшневский сменил на этой должности Карла Стааля.
Итак, как мы видим, в Южной армии воровали ничуть ни
Однако в 1825 году в Южной армии произошли весьма серьёзные события — раскрытие заговора «Южного общества» декабристов и мятеж Черниговского полка, которые полностью перевернули там всю ситуацию. Хорошо известно, что генералитет и офицерский корпус Южной армии оказался самым непосредственным образом замешан в заговоре декабристов. Чудом избежал наказания новый начальник штаба армии генерал Киселёв, были арестованы генералы Волконский и генерал-интендант Юшневский, любимец Витгенштейна полковник Пестель и многие другие. Разумеется, что после разгрома заговора декабристов Южная армия подверглась серьёзной кадровой перетряске. При этом помимо арестованных заговорщиков лишились своих должностей не только сочувствовавшие им начальники, но и многие мздоимцы. Разумеется, свято место пусто не бывает, и спустя некоторое время место старых воров заняли новые, но до прежних масштабов им было уже далеко. Южная армия была теперь наводнена жандармами, инспекторами, легальными и нелегальными агентами, которые наряду с изысканием крамолы изыскивали и вскрывали незаконные финансово-торговые операции.
В отличие от Южной армии Черноморский флот оказался совершенно не причастным к делам заговорщиков-масонов. Офицеры-черноморцы доказали свою полную лояльность и к династии, и лично к императору. Что касается адмирала Грейга, то он был, как пишут его биографы, всегда политически аморфен и никогда не лез ни в какие политические дела. Возможно потому, что хорошо помнил печальный конец своего отца — адмирала Самуила Грейга, руководителя кронштадтской масонской ложи «Нептун», который в 1788 году вынужден был воевать против своего масонского начальника шведского герцога Зюдерманландского и в том же году, за отказ подчиниться его масонским указаниям, был попросту убит.
В связи с декабристским мятежом внимание к событиям на Черноморском флоте со стороны столичных властей на длительное время было ослаблено. Да и потом в ходе расследований деятельности адмирала Грейга и его не в меру энергичной супруги, Николай I всегда помнил о том, что в 1825 году Грейг, в отличие от Витгенштейна, не дал императору никаких поводов сомневаться в преданности его подчинённых. Возможно, что именно этим и объясняется весьма мягкое и тактичное отстранение проворовавшегося адмирала и его окружения от руля Черноморского флота и постепенная замена их людьми из команды адмирала Лазарева.
ЗАГАДКА ГЕОРГИЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ
Относительно огромнейшего масштаба действий и поистине непомерных амбиций черноморской мафии у автора есть одно предположение. Основывается оно на том же заговоре декабристов в конце 1825 года. Разумеется, что кому-то это предположение покажется слишком смелым. При всём при этом сопоставим ряд событий 1825 года. Итак, к осени 1825 года в России назревал военный переворот. Масонское офицерское подполье (будущие «декабристы») готовились к вооружённому выступлению. Разумеется, это не могло не волновать черноморскую мафию, которая
Как раз в это время император Александр I затевает поездку на юг. Он собирается проинспектировать части Южной армии и Черноморского флота вместе с портами (!). Думается, что такая высочайшая инспекция в планы черноморской мафии не входила, так как результаты её могли быть непредсказуемы. Что следовало сделать в такой критической ситуации? Правильно — устранить императора, а заодно попытаться в период смуты усилить свои не только экономические, но и политические позиции.
Местом своего пребывания Александр выбирает Таганрог. Но это тоже порт, через который идёт экспорт зерна, и он находится под полным контролем мафии. Мы не знаем, что мог узнать в Таганроге император. Автор предполагает, что что-то он всё же узнал. Пробыв немного в Таганроге, Александр внезапно объявляет о своём отъезде в Крым к Воронцову. С императором едут генерал-адъютант Дибич, лейб-медики Вилле и Тарасов.
Биограф императора Александра I барон Шильдер описывает дальнейшие действия императора так: «Из Балаклавы император Александр проследовал в коляске до места, откуда идёт дорога в Георгиевский монастырь. Там он опять сел на лошадь, в мундире, без шинели, отпустил свиту в Севастополь и, взяв с собою фельдъегеря Годефроа, направился в монастырь в сопровождении только одного татарина. Это было 27 октября (8 ноября) в 6 часов пополудни. День был тёплый и прекрасный, но к вечеру подул северо-восточный ветер и настал чувствительный холод. Не подлежит сомнению, что император Александр простудился во время этой неосторожной и несвоевременной поездки в Георгиевский монастырь, и таким образом утомительные переезды 27 октября послужили исходной точкой его вскоре смертельного недуга».
Обратим внимание на очень важную особенность: перед отъездом в монастырь император отсылает всю свиту и едет туда по существу в полном одиночестве. Почему? Может быть, ему просто «помогли» её услать? Дореволюционный историк В. Барятинский, автор исследования о последних днях Александра I, отмечает, что биограф императора Шильдер, дойдя в своём труде до момента приезда Александра в Георгиевский монастырь, начинает путаться: «С описания этой поездки Александра в Георгиевский монастырь, Шильдер, колеблясь между официальным изложением истории и своим собственным убеждением, начинает, что называется, путаться или опять-таки лавировать между Сциллой и Харибдой».
Ещё дореволюционные историки обратили внимание, что в точности установить, что же делал император после отъезда из Георгиевского монастыря, не представляется возможным. Существуют как минимум три версии, причём ни одна из них не подтверждена документально.
Вот официальные воспоминания посвящённого в тайну императора его личного врача Тарасова о возвращении Александра I из Георгиевского монастыря: «Наступила темнота, и холодный ветер усиливался, становился порывистым, а Государь всё не возвращался. Все ожидавшие его местные начальники и свита начали беспокоиться, не зная, чему приписать такое замедление в приезде императора. Адмирал Грейг (командующий Черноморским флотом. — В.Ш.) приказал полицмейстеру поспешить с факелами навстречу к императору, чтобы освещать ему дорогу. Наконец, ровно в 8 часов прибыл государь. Приняв адмирала Грейга и коменданта в зале, Александр отправился прямо в кабинет, приказав поскорее подать себе чаю, от обеда же отказался…»