Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
Милена фыркнула.
Резак пробормотал чтото невнятное, и, пока он не сформулировал достойную отповедь, я шагнул к нему и протянул открытую ладонь:
– Так спорим или нет?
– Спорим, чего уж, – «африканец» пожалтаки мне руку.
В ответ на требование выдать мне контейнер он нехотя вытащил емкость из прозрачноневесомого, но крепкого пластика. В сидоре Резака осталось еще два таких контейнера.
Милена отвернулась, выказав тем самым несогласие с тем, что я задумал.
Глядя на ее напряженную спину, я подумал, что, может, не стоит рисковать? Ничего ведь не знаю об этих чертовых приборах. А если и знаю – только по рассказам
Сняв с себя оружие и сидор, я с контейнером наперевес двинул к пригорку, на котором чернел куб.
Макс Край не камикадзе. Чтобы вырастить сына, мне надо выжить. Геройски погибнуть – не для меня. Не в том я возрасте, чтобы мечтать о слезливой псевдоромантической фигне, которой засорено то, что заменяет мозг у подростков. Моя задача – вернуться домой с десятилетним ВВП банановой республики на кармане. Разве не заслужил пан Краевой чуток скромной роскоши и самую малость излишеств?
Аккуратно переступая на полусогнутых ногах и широко разведя руки – надеюсь удержаться за воздух, если случится нечто особенное, непредвиденное, – я приближался к прибору. Паутина блестела в лучах солнца, капли росы на ней и не думали испаряться, что удивительно, утро позади, пора бы. Особо крупная капля, чуть ли не с кулак размером, – и как сразу не заметил? – висела в крайней верхней точке самой большой сети. Странная капля, нехорошая.
– Край, не дури, не надо! – очнулась Милена, подалатаки голос.
Однако тревоги за мужа я не услышал. Наоборот – она будто подталкивала меня вперед, будто умоляла доказать, что я – мужчина и что способен еще на поступки, пусть даже начисто лишенные смысла. Отмахнуться бы – мол, не зуди, любимая, под руку, – но зачем? На полусогнутых да с контейнером в лапке любой красивый жест – уродство и огорчение. Вот вернусь…
Я прикипел взглядом к «кондеру».
Угольные грани источали едва живой свет. И это было неимоверно красиво и притягательно. Хотелось коснуться кончиками пальцев, а потом вцепиться в куб и сжать его изо всех сил! И вот я на шаг ближе к пригорку и к прибору. И еще на шаг. На самомто деле «кондер» мне не нужен. Я просто хочу доказать себе и Милене, что прежний я вернулся, что сталкер Макс Край опять с нами.
А если шарахнет?
– Ну вот ради чего рисковать, а, Макс? – кричала позади Милена. – Забей, не надо!
Да не буду я брать прибор, хотел ответить я, но почемуто промолчал. Даже касаться его не буду. Просто подойду поближе, чтобы рассмотреть получше, когда еще такая возможность подвернется, я ведь любопытный…
Милена еще кричала, и Резак кричал, и сойка стрекотала над головой, будто ей под хвост плеснули скипидара… не буду брать, не буду, просто посмотреть…
Конечно же я не собирался лезть прямо на пригорок. Ну конечно же! Просто еще шаг, всегото шажок, шажочек даже, и еще…
Голова потяжелела, будто ее мне незаметно оторвали, а взамен приспособили чугунный череп, заполненный свинцовыми мозгами. Милена чтото говорила, просила обернуться. Но шейные позвонки точно заржавели: ни вправо, ни влево. Ноги
Зато я сумел сам себе поставить подножку – благо, падать в местном лесу уже умею, опыт есть. Рухнул я лицом на подушку пожелтевшей хвои, и потому «кондер» выпал из поля моего зрения. Тут же я испытал облегчение: из башки будто вынули разом весь металл, который туда насовали. Отпустило! Ух!.. Не поднимая глаз, я пополз назад, к жене и Резаку. Мои руки и ноги при этом как назло цеплялись за всю молодую поросль, попадавшуюся на пути.
Метров через несколько, избегая смотреть на прибор, я поднял голову – и с ужасом понял, что полз вовсе не назад! Я оказался у самого пригорка! Надо мной колыхались пласты паутины, растянутые меж сухих ветвей. Рот мой открылся, голосовые связки напряглись для крика, но я не издал ни звука. И тогда первый слой паутины, оторвавшись от веток, метнулся ко мне, хотя ветра не было.
Сеть вмиг облепила меня. Я дернулся, надо порвать ее, освободиться!.. Но не тутто было. Спланировала вторая, а следом и третья сеть. Они падали на меня – еще и еще!.. – и опутывали, превращая в подобие личинки в коконе. С каждой новой тончайшей сетью, легшей на плечи, на спину и руки, движения мои замедлялись. Я не мог уже ползти к пригорку, хотя тянуло меня к нему со страшной силой. Но зрения я пока не лишился и мог смотреть на угольночерный куб. И тут я вновь увидел огромную каплю росы, которая мне сразу не понравилась. Она блестела както совсем уж радостно.
Сейчас она упадет, понял я. И случится непоправимое!
Эх, вскинуть бы снайперку и нажать на спуск… Щелчок – гильза не успевает упасть на прелую хвою, а пуля уже врезается в каплю, разрывает ее на сотни, тысячи мельчайших брызг, и те вмиг образовывают шарообразное облако диаметром метра полтора… Но я не могу, я не только без оружия, но и в плену паутины!
Однако мысли наши материальны.
– Стреляй же, ну! – крикнула Милена.
«Не могу, нечем», – подумал я в ответ.
И тут загрохотал автомат.
Разлетелись брызги, и появилось облако.
Проявив чудеса гибкости, я сумел извернуться и опрокинулся на спину. И вот в таком положении, отталкиваясь ногами, я пополз прочь от пригорка. Со стороны я небось выглядел как здоровенный такой серебристый червяк.
В облаке засверкали молнии – меленькие, несерьезные на вид. И оно, снижаясь по пологой дуге, полетело за мной вслед. Вновь жахнул автомат. Пули ворвались в облако и, мгновенно потеряв скорость, застыли в нем, брызжа искрами, точно сварочные электроды.
– Край, быстрее! – завопила Милена.
Куда уж быстрее?! Попробуйте сами поползать по лесу с заблокированными руками, да с паутиной на роже, учитывая, что паутина та липкая и все листья, все палочки и вся хвоя по пути – это все на мне!
Облако стремительно приближалось.
Так что, Край, простипрощай, отбегал ты свое по тропинкам жизни.
Продолжая ползти, я чуть повернул голову, чтобы напоследок взглянуть на жену. Один из старожиловсталкеров както сказал мне, что перед смертью лучше бы смотреть на прекрасное, потому что обидно тратить последние мгновения на хрен знает что. Согласен с мудрецом на все сто, но Милену заслонил собой Резак! От разочарования и ненависти к этому ублюдку – лишил меня последнего удовольствия в жизни! – я заскрежетал зубами.