Героическая тема в русском фольклоре

Орлов Александр

Да еще у Дюка у Степанова Над воротами да над широкими Да стоят у Дюка чудны образы, Да горят свечи неугасимые. (Гильф. 243) Да у моей-то сударыни у матушки Над воротами было рам до семидесяти, А у Владимира того-де не случилося, Да одна та икона была местная. (Гильф. 225)

Когда богатырям приходится въезжать во двор, то первое, о чем они думают, это

кони, которых надо поставить, привязать и накормить. У Дюка во дворе есть столбы с кольцами для привязывания лошадей. Иногда кольца приделаны к столбикам тына.

Как у нас-то во дворе во Галиче Да у моей сударыни у матушки На дворе стояли столбы все серебряны, Да продернуты кольца позолочены, Разоставлена сыта медвяная, Да насыпано пшены-то белоярые, Да е что добрым коням пить-есть кушати, А у тебя, Владимир, того-де не случилося. (Гильф. 225)

У Владимира во дворе столбов вообще нет, коней привязывают прямо к ограде, или столбы — простые, деревянные; лошадей у Владимира кормят обыкновенным овсом, а не пшеном или пшеницей.

Внутри двора находятся службы. Это — типичный двор хозяина-феодала. Здесь все свое. Упоминаются в различных вариантах «бойни-кузницы», «амбары мугазенные», «конюшни стоялые», с неезженными жеребцами, «банечки», винные погреба; основные богатства, золото и драгоценности, хранятся под землей в особых погребах.

Внутри двора, согласно былине, находится не один жилой дом, а всегда несколько. Это в точности соответствует действительности. «Древнее жилище, — говорит Шамбинаго, — по внешнему виду представляло из себя целый ряд отдельных маленьких зданий, соединенных переходами, крышами, сенями». [171] Здания строились на некотором расстоянии одно от другого, соединяясь крытыми переходами и галереями. Так как строительство в Москве, окруженной лесами, было деревянное, подобного рода постройки тех времен не сохранились. Единственное, что сохранилось до нашего времени, это планы и чертежи так называемого Коломенского дворца, сделанные еще в XVIII веке, до снесения дворца за его ветхостью. [172] Это был царский загородный дворец постройки второй половины XVII века.

171

С. К. Шамбинаго. Древнерусское жилище по былинам. Сборн. в честь В. Ф. Миллера, 1900, с. 131.

172

См. И. Грабарь. История русского искусства, т. II, с. 251 и сл. — История Москвы, т. I, изд. АН СССР. М., 1952, с. 639–640. Здесь библиография. — И. П. Лапицкий. Демократическая сатира XVII века и русское народное творчество. Уч. зап. ЛГУ, № 173, сер. филологич. наук, вып. 20. Л., 1954, с. 343.

Дворец представлял собой пеструю массу зданий разной величины, высоты и формы, с разными видами крыш. Собственно фасада в нашем смысле этого слова дворец не имел. Этому разнообразию форм соответствовало и разнообразие окраски. Дворец был многокрасочен и производил впечатление яркой пестроты. Царский дворец был только наиболее пышной, наиболее выразительной формой старых русских боярских построек. Каждый знатный и богатый боярин стремился иметь такой же дворец, хотя бы в меньших масштабах; такие дворы и дворцы в былине и описываются.

Эти постройки представляли собой весьма интересные памятники древнерусского гражданского зодчества. Однако искусство их к XVII веку уже было упадочным. Это упадочное, узкоклассовое искусство не имеет ничего общего с великими памятниками московского зодчества, каким является, например, Кремль или некоторые храмы.

Добрыня видит в Дюковом дворе всегда несколько построек, обычно соединенных вместе, но в то же время совершенно разных.

Да

нашел он три высоких три терема, Не видели теремов таких на сем свете. (Гильф. 225) Как у меня в Волынце-то в городе во Галиче У моей-то желанной у родителя у матушки Построены тридцать три терема златоверхие. И в сени зайдешь во решетчаты, В други зайдешь частоберчатые, А в третьи зайдешь во стекольчатые. (Рыбн. 144)

Простого человека в этих теремах должны были поражать, во-первых, высота их, многоэтажность и, во-вторых, многокрасочность отделки, пестрота.

Домики у нас да стоят медные, Крыши у нас да все серебряны, Шоломы, потоки золоченые, [173] Шарики самоцветные камешки, Домики стоят да быдто жар горят.

173

Шоломы — крыши, потоки — водосточные трубы.

В этих «высоких» теремах жили только наверху. Нижний этаж представлял собой «подклеть» или по-былинному — «клеть»; здесь находились некоторые службы, склады и мастерские.

На верхний этаж ведет лестница, находящаяся не внутри здания, а в особой пристройке, именуемой «крыльцом». Соответственно своему назначению такое крыльцо всегда именуется «крутое». Лестницы, действительно, бывали довольно круты.

Для XVII века большой роскошью было стекло; стекло в то время было импортное. Первые стекольные заводы появились только при царе Алексее. Стекло в былине всегда называется хрусталем.

Крылечко у Дюка хрустальное, Дворцы у Дюка хрустальные. (Тих. и Милл. 49)

Особо упоминаются хрустальные окна. Эпитет окон «косивчаты» указывает на то, что окна были с косяками, в противоположность простым прорубленным окнам построек того времени, заложенным слюдой или пузырями.

Хрусталь в песнях упоминается даже там, где он совсем неуместен, например — для отделки ворот:

Подворотенки были хрустальные, Надворотенки да дорог рыбий зуб. (Гильф. 243)

По такой лестнице послы Владимира поднимаются наверх, в палаты Дюковой матушки. Лестница — тоже не простая и совсем не похожая на киевскую во дворце Владимира. У Владимира лестница простая, каменная. Здесь не то.

А у нас ступеньки кости слоновые, А подостланы ковры да шелковые, Порученки точеные и вовсе золоченые. (Рыбн. 63)

Уже на лестнице приезжий видит какие-то необыкновенные затеи: к ним относятся заморские птицы и невиданные рыбы.

Терема стоят да златоглавые, Мосточики да каленые, Перила у них да золоченые, А сидят-то тут птицы царские, И поют они да песни райские. (Пар. и Сойм. 10)

В одной из палат послы видят стеклянные половицы, под ними ходит вода и плавают рыбы. «Ин половицы во полу стеклянные, под ними вода течет, во в воде играют рыбки разноцветные; а хлестнет рыбка хвостом, половица точно треснет» (Рыбн. I, 88). В других вариантах рыбок держат во дворе и рыбки эти золотые.