Героическая тема в русском фольклоре
Шрифт:
Известно 6 записей этой былины (см. Астахова, т. I, с. 563. См. также Крюкова, II, 79). Былина примыкает к циклу былин о женах-колдуньях и отравщицах; герой их отвергает и уничтожает.
Сватовство Идолища. Купец из Арапской земли (Идолище, Вахрамей, Гребин Замойлович и другие) на своих кораблях приезжает в Киев и сватается к племяннице Владимира Марфе. Она вынуждена ехать с ним. По дороге на корабле она его опаивает. Взятые с собой богатыри убивают его, а Марфа с торжеством возвращается в Киев (Марк. 49, 79; Григ. I, 69; III, 100, 107; Онч. 73; Марк. Богосл. I, 14; Крюк. I, 14; Путил. 14 а, в и д). Детали былины раскрывают ее смысл. Образ Марфы — образ героической девушки, которая не может жить вне Руси у поганых и убивает своего супостата.
Соломан и Василий Окулович. Василий Окулович, царь «поганого царства Кудреванского» (Золотой Орды и др.), замышляет похитить у Соломана его жену. Он снаряжает в Иерусалим своего советника Ваську Торокашку. Васька заманивает Соломониду на корабль и увозит ее. Соломан отправляется вслед за ней. Свою дружину он оставляет за городом, в засаде. Соломонида уже предалась Василию Окуловичу. Она берет Соломана в плен, его приговаривают к смертной казни. Поднимаясь на виселицу, он трубит в рог, вызывая этим свою дружину, и казнит свою жену, Василия Окуловича и Ваську Торокашку. (Перечень вариантов и указатель литературы
Ставр Годинович. На пиру у Владимира Ставр хвастает умом своей жены. Владимир приказывает посадить Ставра в погреб, а сам посылает за его женой. Она выдает себя за иноземного посла. Никто ее не узнает, она всех очаровывает и хитростью вызволяет мужа из тюрьмы. (Перечень записей см. Астахова. Былины Севера, т. II, с. 797; Пар. и Сойм. 58; Листоп. 35; Шахм. 2; Сок. 124, 127). Былина представляет собой типичную сказку (см. Указатель Андреева, тип. 880). В былинной обработке сказка подчиняется идеологии эпоса и отражает ее. Она направлена против Владимира. Живой юмор, несокрушимый оптимизм, торжество ума над глупостью, победа слабого над сильным — все эти качества делают эту сказку-былину прекрасным средством художественного развлечения. Она хорошо сохранилась, и на советское время падает не менее 25 % всех записей этой былины.
Иван Гостиный сын. Герой этой былины изображается как «детинушка удаленький». Он сгоряча бьется об заклад, что на косматом Бурушке он обскачет коней Владимира. Сперва он раскаивается, а потом все же выигрывает заклад: его конек ржет с такой силой, что жеребцы Владимира падают замертво или, подняв хвосты, разбегаются в разные стороны, так что Владимиру не на чем начать состязание (см. Астахова. Былины Севера, т. I, с. 588. Ср. также Пар. и Сойм. 45; Листоп. 34; Сок. 270, 275). Конфликт с Владимиром, имеющий в героических былинах трагическую форму, здесь имеет форму шуточную и приводит к полному посрамлению Владимира.
Характерно, что исследователи совершенно не интересовались этим сюжетом. Нет ни одной специально посвященной ему работы. Всев. Миллер считал, что Илья Муромец данной былины — дикий, разнузданный казак. Это дает Миллеру основание датировать былину XVII веком («Отголоски смутного времени в былинах». Очерки, II, с. 265–355). Оба утверждения, как показывает подробный анализ, ошибочны. Миллер посвятил также небольшую заметку стрелянию Ильи по церквам. По мнению Миллера, этот поступок никак не вяжется с «заведомым благочестием Ильи». Источником этого стреляния Миллер считает летописный рассказ об осаде Новгорода Андреем Боголюбским. Один из князей, стреляя в город, попал в икону, отчего все воины будто бы ослепли. Стрелявший назван «муромцем», т. е. из Мурома. Миллер считает, что этот эпизод с соответствующими изменениями был перенесен на Илью Муромца (Этногр. обозр., 1911, № 3/4, с. 177–179). На самом деле стреляние Ильи по церквам идейно связано со всем повествованием и с образом Ильи.
Литература былины о Калине сравнительно очень незначительна. Об этой былине написано меньше, чем, например, о Потыке. Из цикла былин о Калине наибольшим вниманием пользовалась версия, озаглавленная «Камское» или «Мамаево» побоище или «О том, как перевелись витязи на Руси». Такой преимущественный интерес объясняется тем, что былина в этой версии подверглась воздействию церковно-аскетического мировоззрения и учения. Это мировоззрение выдавалось за народное. Впервые эту былину в записи Мея издал в своей «Истории русской литературы» Шевырев (1846) с целью показать, что для русского народа важна и дорога сила «духовная», а не «телесная». Христианская вера важнее воинских подвигов — вот, по Шевыреву, основной смысл былин о татарщине. Последующие ученые недалеко ушли от Шевырева. Орест Миллер ограничился пересказом всех известных ему текстов. По существу эти пересказы представляют собой окарикатуривание былины. Попутно указывается на южнославянские и романо-германские аналогии, правомерность же восточных аналогий, приводившихся Стасовым, отвергается (Илья Муромец и богатырство киевское, с. 688–722). Веселовский посвятил былине «Как перевелись витязи» специальный очерк. Он полагает, что былина повествует о поражении русских при Калке в 1242 году. «Нездешние» враги, о которых говорится в былине, — это, по Веселовскому, «неведомые» враги, т. е. татары. Песня эта — песнь покаяния. «Поражение было судом Божиим над православным людом за его грехи и гордыню» (Южнорусские былины, VII, с. 278). Так, по Веселовскому, определяется смысл песен о татарщине. «Теория» Веселовского в основном была повторена Дашкевичем, даже с той же аргументацией («нездешние» — «неведомые» враги). Наряду с этим Дашкевич приводит и свои собственные аргументы. Он сопоставил былину с летописным рассказом о битве при Калке, искусственно подчеркивая и усиливая общее сходство: так, и в былине, и в летописи битва длится долго, князья выражают самонадеянность и верят в победу и т. д. Эта вера в победу будто бы соответствует хвастовству в былине, за которым следует кара Божия. Поражение русских было карой за самонадеянность и хвастовство — так в изображении Дашкевича выглядит народная мысль летописи и эпоса (К вопросу о происхождении былин. Киевск. универс. известия, 1883, № 3, с. 155–183). Халанский в своей монографии «Великорусские былины киевского цикла» одну главу посвятил Илье Муромцу. В ней, однако, никакой оценки или характеристики народного героя нет. Халанский останавливается только на тех песнях, которые, по его мнению, связаны с легендарно-житийной литературой. Для былины «О том, как перевелись витязи» такую связь установить не удалось. Происхождение этой былины с житийной литературой не связано. Ни в каких житиях никаких следов святого Ильи Муромца нет. Халанский приходит к правильному выводу, что в народном сознании Илья — не святой, а защитник от татар. Если же в некоторых вариантах говорится о мощах Ильи, то это, по мнению Халанского, — позднее, книжное привнесение (Великорусск. былины, с. 94–105). Неоднократно писал о нашей былине Всеволод Миллер. В «Экскурсах» он возводил имя Калина к имени Калуна из «Шах-намэ». От этого мнения он отказался в статье «О былинном царе Калине», которая, однако, не столько касается образа царя Калина, сколько его имени. Всев. Миллер правильно выделил группы былин с Ермаком и с Самсоном, правильно также определил, что отличие версии «Отчего перевелись витязи» от былин об Илье и Калине — только в трактовке конца. Основной Всев. Миллер считает версию «Отчего перевелись витязи», что, как показывает анализ, глубоко ошибочно. Всев. Миллер повторяет мнение, что эта былина изображает битву при Калке. От «калкинского» побоища будто бы произошло имя царя Калина (О былинном царе Калине.
Ранее наука полностью игнорировала историческое и патриотическое содержание былины. Главным вопросом считался вопрос о времени ее сложения. Орест Миллер основное внимание обратил на стреляние Добрыни из тяжелого лука. Такое стреляние имеется в древнеиндийском эпосе (Гариванза, Магабгарата, Рамаяна), в эпосе античном (Одиссея), из чего Ор. Миллер заключает об индоевропейской древности этого мотива (Ор. Миллер. Ук. соч., с. 503–520). Марков (Этногр. обозр., 1904, с. 53–59) отождествлял Василия Казимировича нашей былины с летописным новгородским воеводой Василием Казимиром, упоминаемым в летописях под 1471–1481 гг. Он был сторонником новгородского сепаратизма и вел двурушническую политику по отношению к Москве. О нем известно, что он возил дары великому князю московскому Ивану III от Новгорода. Эти поездки с «данью» будто бы и положили, по мнению Маркова, начало былине, в которой русский герой отвозит дань Батыю. Таким образом, Иван III, при котором татарскому игу был нанесен решительный удар, в народном эпосе будто бы превратился в Батыя. Ошибочность точки зрения Маркова была ясна Всев. Миллеру, хотя Миллер и не понимал всей чудовищности ее. Он пишет: «Перелицовка Московского великого князя в татарского царя Батыя мне представляется маловероятной». Всев. Миллер правильно определил, что основным героем былины является не Василий Казимирович, а Добрыня. Так как былина воспевает освобождение от татарского ига, Всев. Миллер полагает, что она сложилась после княжения Ивана III. Он допускает, что Владимир этой былины — Иван Грозный. Наличность новгородского имени — Василия Казимирова, по мнению Всев. Миллера, указывает на новгородский район сложения этой былины (Очерки, II, с. 186–210).
Можно предполагать, что число песен об отражении татар было больше, чем мы знаем. Сохранились только те песни, которые в идейном отношении наиболее значительны и в художественном наиболее удачны. Наряду с многочисленными и неоднократно записанными песнями имеется некоторое число менее удачных, но все же весьма интересных и показательных песен, имеющихся лишь в единичных записях. Сейчас не всегда можно решить, какие из них относятся к временам татарщины и какие создались позднее. Некоторые из таких песен представляют собой переработку или развитие отдельных эпизодов из классических песен, другие, несомненно, сами весьма древнего происхождения, но по тем или иным причинам не удержались в большом количестве, а дошли лишь в отрывках и имеются в единичных записях.
Данила Игнатьевич и его сын. Данила Игнатьевич на старости уходит в монастырь и вместо себя выставляет своего 12-летнего сына Михаила. Владимир недоволен. Враги не должны знать, что «на Руси богатыри во старости постригаются». На Киев наступает Кудреванко (Калин) с татарами или другие враги. Михаил отправляется на бой, но предварительно заезжает в монастырь к своему старому отцу. Отец призывает его не давать своему сердцу воли и быть осторожным. Михаил забывает о завете отца; он вместе с конем падает в выкопанную татарами яму и попадает в плен, но не сдается и продолжает биться. Конь без седока прибегает в монастырь. Могучий старик бросается на татар. В пылу боя он принимает сына за татарина, но сын называет себя, и боя между отцом и сыном не происходит. Владимир на пиру богато награждает Михаила (См. Кир. III, 39, 41; Рыбн. II. 104; Гильф. 192; Марк. 12, 76; Сок. Белоз. 6; Григ. II, 19, 46, 77, 81, III, 343, 385; Онч. 72, 96; Тих. и Милл. 21, VI, с. 61–67; Милл. 43, 44. 45, 46; Крюк, I, 36, 37). Древнейшим мы должны признать мотив замены старика-отца молодым сыном. Этот мотив был притянут к былинам об отражении татар. Некоторые эпизоды (наступление татар, герой в плену и др.) переносятся почти дословно из былин о Калине. Былина не содержит антагонизма между богатырями и Владимиром. Связь этой былины с циклом былин о Калине рассмотрена в работе В. И. Чичерова «Об этапах развития русского исторического эпоса» (см. Историко-литературный сборник, 1947, с. 3–60).
Алеша Попович и Илья Муромец. Алеша из Ростова отправляется в Киев. Не доезжая до города, он видит, что Киев осажден «неверной ордой». Алеша со своей дружиной напускается на врагов и сметает их. Он мечтает, что слава о нем дойдет до Ильи Муромца: этой славой он дорожит. В Киеве Владимир его расспрашивает, но не зовет Алешу за почестен стол. Алеша уезжает из Киева обратно в Ростов. Слава об Алеше действительно доходит до старого Ильи. Илья едет в Киев и заставляет Владимира вернуть Алешу в Киев и устроить в его честь пир. Владимир это делает и вместе с Апраксой принимает и чествует Алешу. Песня эта известна только в одной записи (Тих. и Милл. 31). Она представляет собой переделку былины «Алеша и Тугарин». Здесь тот же выезд, то же распутье и камень на нем. Но вместо того, чтобы заставить Алешу совершить подвиг змееборства, певец заставляет его совершить более высокий и важный подвиг — подвиг освобождения Киева от татар. Былина явно вызвана стремлением возвысить образ Алеши.