Героический Режим. Злая Игра. Дилогия

Башунов Геннадий Алексеевич

— Отставших не ждём!

Мы одним движением бросились в воду. Не знаю, кто рассчитал время, когда буря успокоится (или успокоил саму бурю), но я был ему благодарен. Сунься мы в воду чуть раньше, нас бы просто размазало о прибрежные камни. Кроме того, Хорвил предупреждал, что здесь много рифов. Вот бы завра чайки полакомились...

Плыли мы долго. Чёрт, мы плыли охрененно долго! У меня за это время вся жизнь раз двадцать или тридцать перед глазами пронеслась. Впрочем, недолгая у меня жизнь... Думаю, ребята успели прокрутить свои раза по два, не больше.

А

чем, собственно, являлась моя жизнь? Бросок в омут с головой. Один из тех кошмаров, когда ты нырнул, но как бы не старался, не можешь всплыть. Моя проблема в том, что я не слишком-то старался вынырнуть на поверхность, смирившись с обстоятельствами.

Впрочем, все мы здесь живём так. Мы обязаны бежать куда-то вперёд, не заглядывая далеко в будущее. Пусть мы захватим замок Нервила. Что ждёт нас на другом берегу? Без разницы, ведь нам всё равно придётся переть туда, выкладывая дорогу перед собой кучами трупов. Мы одновременно и охотники, и жертвы. Жертвы обстоятельств, загнанные в рамки около игрового мира, мы привносим в этот мир хаос, сеем разрушения. Для каждого из местных мы мгновенно можем превратиться из партнёра или союзника в безжалостного охотника.

Пусть мы настоящие люди, пусть всё кругом настоящее. Но этот мир живёт по законам игры. Квест за квестом, ступень за ступенью, мы движемся вперёд, надеясь прожить ещё хотя бы день-другой, надеясь на то, что эта игра-жизнь всё-таки имеет своё логическое завершение. Смерть — самое логическое завершение жизни, и многие уже нашли такой конец. Надежда на то, что убийство главного босса завершит игру. Что дальше? Плевать. Нырок в омут с головой.

Я перевёл дыхание, стараясь выбросить эти мысли из головы. Хандра перед боем — не лучший союзник.

Сначала мы просто плыли. Немного перестарались, не увидев в темноте и снежной пелене форт, так что потом двигались, цепляясь руками за ржавую толстую цепь. Я разодрал левую ладонь в кровь, но на самом деле цепь помогала хотя бы не потерять направление. А потом мы по очереди ныряли, стараясь нашарить дыру в фундаменте форта. В этой дыре находился потайной рычаг, открывающий лаз в форт. Хорвил хвастал, будто лаз будет таким, что корову протащить можно. Вот только дыра, в которой находился рычаг, оказалась маленькой и находилась под водой даже во время местных отливов, пусть и слабых.

Не знаю, сколько времени мы провели в воде. Думаю, не больше шести минут. Обычному бы человеку хватило. Но Репей совершенно точно прав, мы были необычными. Нет, холодно было до ужаса. Руки и ноги еле слушались. Но мы боролись и с холодом, и с водой, и побеждали.

Что-то лязгнуло, раздался шорох. Репей вынырнул, указывая, куда нам надо плыть, но мы и так прекрасно рассмотрели ход — он располагался в полуметре над местом, откуда свисала цепь. Корову в него протащить удалось бы только хорошенько связанную, но нам хватило.

С интервалом в тысячную долю секунды мы ввалились в тёмную, душную, но тёплую комнатку. В теории здесь должна была находиться сплошная стена, но Хорвил выдолбил в камне небольшой тайник для контрабанды.

Корд будучи богом ввёл запрет на некоторые вещи, в частности какие-то местные листья с наркотическим эффектом и крепкий алкоголь. За исполнением запрета следили жрецы, но, думаю, черный рынок существовал всегда, особенно на севере, где народу (а значит и жрецов) поменьше, а свободных земель (и морских путей) побольше. При нынешней ситуации безбожия и потере веры среди местных, запрет официально оставался в силе, неофициально же наркоманов и алкашей стало куда больше.

Репей не церемонясь распотрошил один из мешков, вытряхнул из него содержимое и принялся вытираться мешковиной. Мы последовали его примеру, а Анархист завладел одной из бутылок.

— По глотку, — предупредил Репей, с трудом выговаривая слова из-за дрожи.

Больше было и не выпить. Пойло несло сивухой, а крепостью достигало градусов шестидесяти.

— Перегонный куб — великое изобретение, — констатировал Репей.

Я кивнул, стараясь сдержать рвотный позыв.

— Марганцовку им бы ещё изобрести, — буркнул Дис.

— Растираемся, — приказал босс, указывая на бутылки.

Я кое-как стёр с кожи жир и растёр тело самогоном. Помогло слабо, но потихоньку дрожь уходила, а тело наливалось теплом. Разогреться перед боем было просто необходимо: мы должны воевать в полную силу. Наш провал означал бы тяжёлую изнурительную осаду, которая вполне возможно кончится ничем. Я уже не говорю о том, что кто-то из нас мог попасть к Нервилу живым. Представить что-то худшее я могу с трудом.

Наконец, Репей отдал приказ выдвигаться. Его навык слежки работал в помещениях не так хорошо, как в поле или лесу, но у нас у всех были подобные способности, так что мы не слишком-то боялись засветиться.

Часовые на своих постах не то чтобы отсутствовали, но и присутствием это назвать было сложно. У двери сидели два подвыпивших карла, они играли в кости и костерили на все лады погоду, начальство и друг друга. Оба были уверенны в том, что напарник мухлюет. Оба ушли из жизни с этой уверенностью, даже не осознав, что их убивают.

— Шесть и два, — сказал Репей трупам, поднимая стакан. Он подбросил кости в руке и швырнул их на грудь одному из покойников. — Нормальные кости. Учись, парень, принимать поражение достойно.

Мы убрали тела и вышли во двор. Здесь не было никого. Мы старались вести себя как можно тише и незаметней, хотя я сомневаюсь, что охранники на башне сейчас следили за внутренним двором. А если и следили, увидеть что-либо во вновь разбушевавшейся метели было практически не реально.

Как можно быстрее мы принялись раскладывать по деревянным пристройкам свёртки с заговорённой берестой.

— У нас пара минут, — сказал Репей, сверяясь с пергаментом.

Меня во все детали плана не посвящали, но, думаю, наши вряд ли не планировали воспользоваться потайным ходом, через который пробрались мы. Пожар, паника, удар в лоб основными силами, удар в тыл небольшим отрядом из элиты клана... Думаю, шанс на успех у нас есть.