Героин

Маковецкий Михаил Леонидович

— Тонечка, хватит плакать, прошу тебя. Ты требовала немедленно ехать к пожилому следователю, и была права. Челюсть он здесь спрятал, и тебя я здесь спрячу, успокойся. Я за месяц здесь не дом, крепость построю. Мне все равно рядом с турбазой убежище держать надо, у меня же здесь все происходит. Тонечка, все будет хорошо, перестань плакать, я просто всех людей Олигарха вырежу, и все будет хорошо, успокойся, милая.

— Саранча, мы нашли жену и дочь Челюсти. Больше в селе посторонних людей нет.

— А где его жена?

— Недалеко отсюда. Там же Зей… извиняюсь, Тамара Копытова. При них два охранника Челюсти. Один Верстак, второго не знаю. Рыжий такой с бородой, раньше на нашем пути не возникал, но братан видно совсем отъеханый, мы с автоматами, а он на нас с топором попер, ели успокоили. Верстак, кстати, тоже в нас пустую бочку бросил, у Мансура, как я понял, ключица сломана,

мы Верстаку ногу прострелили, но не сильно. Кровотечение остановили, а кость там не задета.

— Что и следовало ожидать. Узнаю повадки пожилого следователя. Женщин он спрятал, а гостей они здесь ждали для светской беседы. Мы, кстати, не помешали? А то я что после этого случая грубый стал. Всех, кто сюда придет, мы просто кончим. Без предварительных бесед. Ахмед, приведите женщин сюда. И, во имя Аллаха, не трогайте телохранителей Челюсти. Его Олигарх сегодня чуть вместе с семьей не взорвал, он нам теперь вернейший союзник.

— Там с ними ребенок. Девочка лет четырех.

— И в чем вопрос? Или ты думаешь, что я четырехлетнюю девочку буду сейчас допрашивать? Трясти ее связи, проверять ее прошлое? С ними ребенок, значит это ребенок жены Челюсти, больше неоткуда ему взяться. Всех сюда. Пожилой следователь, можете не волноваться. Твой дом сейчас имеет два ряда охраны. Внутри мои люди, снаружи братаны Шпалы. Что смотрите, я с ними вполне успешно договорился. Никакого рэкета каждой шашлычной не будет. Мы встречаемся, обговариваем, сколько мы им должны за каждую торговую точку, я передаю деньги централизованно. Они следят за порядком. Каждый из моих людей имеет телефон кого-то из бригадиров Шпалы, ответственного за данную территорию. Чуть что — звонят. Любая непонятка разбирается на нашем уровне. И у Шпалы и у меня есть по верховному судье. Есть непонятка — приглашаются все участники конфликта, садятся верховные судьи от обеих сторон, и все решается по понятиям. Их верховный судья — Лысый, мой — Ахмед. Пока система работает как часы. У Шпалы почти все бывшие контрактники из дивизии ВДВ, из них почти все воевали. Так что к этому дому подойти невозможно. Гостей убьют, а трупы утопят в озере.

— Я совсем не убежден, что к нам придут гости.

— Не придут, значит, им повезло.

— Саранча, женщин привели.

— Давайте их сюда, их успокоить надо. Кстати, для кого у вас столько еды приготовлено? Так мы все рано не спим, то давайте хотя бы поедим. Тем более, что… Ух, еб… Да оттащите ее… Что вы смотрите, растащите их… Осторожнее, ты ей руку сломаешь, не забывай на кого руку поднял… Держите обеих. Больно им не делать, но держите крепко. Вот стерва, как же она меня расцарапала. У вас йод есть? Челюсть, вы же врач, гляньте заодно, что у Верстака с ногой, а у Мансура с ключицей. Ахмед, обеих без команды не отпускай, особенно мою Тоню. Она уже не первый раз с кулаками на людей бросается. Впрочем, пусть лучше дерется, чем плачет.

— Моя Тамара меня приятно удивила. Она же на вас, Саранча, глаза поднять боялась, а тут такой боевой задор. Удивляюсь, как она вам глаза не выцарапала.

— Нечему тут удивляться. Она на меня боялась поднять глаза, пока я был ее хозяином. А теперь ее хозяин вы, а я пришел в ваш дом без спроса и с оружием. Какие тут могут быть сантименты.

— И тут уж ваша Антонина вцепилась Тамаре в пышные космы без всяких сантиментов.

— Мою Тоню с юности бьют ногами по голове, поэтому она нервная, но я ей все прощаю. Передайте Тоню мне, аккуратно, из рук в руки, это меня успокоит. И точно также Тамару господину пожилому следователю.

— Кстати, Саранча, что кричала Тамара, когда царапала вашу плоскую физиономию?

— Ахмед, не вздумай перевести! Не знаю, на каком уровне у нее сегодня русский, но неформальной лексикой на узбекском она пользуется, я бы сказал, изощренно.

— Иди ко мне, умница ты моя. А знаете, как она у меня в домино играет? Вы, Саранча, не поверите…

— Это вы мне потом расскажите. Как я понял, на каком этапе вы, пожилой следователь, прокололись в своих интригах. Где что-то вы не учли. Я думаю, что вы недооценили решимость Олигарха. Тот, видимо, решил убрать Челюсть, чтоб тот не сдал вам всех людей Олигарха, которые торгуют в Скове героином, но здесь, как я понял, он опоздал?

— Опоздал. Тут ты прав, Саранча. Сейчас уже семь утра, как раз по городу идут аресты.

— Меня он тоже решил ударить под дых. Вчера на моем «Титанике» очередная партия иммигрантов из Средней Азии плыла на постоянное место жительства в страны Общего Рынка. Моя Тоня благосклонно пожелала покататься на катамаране. Все проходило как обычно. «Титаник» резал двумя своими носами Чудское озеро, а Тоня уселась

между носами катамарана и махала ногами. Делать это категорически запрещено, но, зная ее статус, ни капитан, ни охрана сказать ей чтобы то ни было не решились, но следили за ней внимательно, боясь, чтобы она не упала. Вдруг по ходу катамарана появилась полоса каких-то всплесков, которая быстро приблизились к катамарану, и прошлась по его правому корпусу и по перемычке между корпусами. В корпусах и в перемычке появились круглые отверстия. Одно такое отверстие появилось возле Антонины, сантиметрах в десяти от ее руки. В пробитый корпус катамарана начала поступать вода, и он постепенно стал крениться. На «Титанике» началась паника, но охрана быстро овладела ситуацией, а экипаж заделал пробоины. У них для этой цели специальные заплаты есть. Я и не знал. Там оказывается фирмой изготовителем все предусмотрено на случай повреждения целостности борта. Все учтено, японцы не первый день по морю плавают. Короче говоря, капитан развернул «Титаник» и пригнал его к сковской пристани. Меня, естественно, поставили в известность. У меня в это время как раз Шпала и Лысый находились, двое их братанов, мой торговец арбузами. Его люди с моего человека деньги требовали, а у того арбузы все погибли в пути, ему платить нечем. В общем ситуация требовала разбирательства. Вот мы сидим, вдруг звонок. «Титаник», нуждающийся в ремонте и полный народу без документов, стоит на сковской пристани. Что делать? Я чувствую, что без моего присутствия здесь не обойдется. Беру всех с собой, мол ребята, хочу показать вам мой флот. Приезжаем. Первым делом даю команду всех будущих европейцев перевезти на остров «Пираньей Скова» и еще одним судном, там на месте нанял. Люди напуганы, у них нет документов, по-русски многие не понимают, дети плачут. На турбазе они бы в себя пришли, отвезли бы их в Эстонию в другой день. А так, если бы милиция появилась, и кого-то забрали, могла бы возникнуть большая головная боль. Когда люди уплыли, пошли смотреть пробоины. Капитан говорит: «Не пойму, что произошло. По Чудскому озеру двадцать лет плаваю, ничего похожего не видел». Рядом стоят братаны Шпалы, которые с моего торговца арбузами деньги требовали. Вдруг один и говорит: «Да это же крупнокалиберный пулемет по катамарану бил. Калибр 12,7-мм. Нас, когда под Ведено обстреляли, свои же по ошибке, в БТРе такие же дырки были, в натуре. Видно кто-то на перемычке между корпусами сидел, его снять хотели». Я его слова под сомнения взял, но позвал Шпалу. Тот тоже в Чечне воевал.

— Ты понимаешь, Саранча, — говорит, — точно я не уверен, но похоже. Если хочешь, я могу одного майора позвать, но ты ему заплати. Он недавно к нам перевелся, на квартире с семьей ютится, жена на работу не может устроиться. Но специалист он редкий.

— Послали машину, привезли. Толстый, роста не большого, лысина от лба до затылка. Сразу даю ему сто долларов. Он как-то берет неуверенно, а у самого лысина вспотела. Идем смотреть. Лазил, лазил, потребовал поднять правый нос катамарана над водой, туфли намочил, даже брюки порвал, все мерил что-то. Потом сообщает: «Заключение представлю завтра». Я его в сторону отважу, и говорю:

— Сергей Владимирович, вы вероятно Сережу Гришина не до конца поняли. Мы не какое-то учреждение, мы бандиты. Нам не нужно заключение по всей форме, скажите суть на словах, это нас вполне устроит.

— Если вас на словах устроит, то имею сообщить вам следующее. Ваше плавсредство было обстреляно с пулемета «Корд», калибр 12,7-мм, с расстояния километра в полтора, два максимум. Пулемет этот входит в состав штатного вооружения штурмового вертолета «Черная акула». В момент ведения огня вертолет находился на высоте близкой к нулю. Входные и выходные отверстия в корпусе катамарана находятся на одном уровне относительно поверхности воды. Проще говоря, когда стреляли, вертолет висел над самой водой, и, как я понимаю, со стороны солнца. Этот прием применятся для того, чтобы вертолет, с которого ведется огонь, остался незамеченным. И требует такой прием определенного мастерства пилота вертолета. Так что вас, господа бандиты, обстреляли специалисты. С чем вас и поздравляю.

— Какие же они специалисты, если «Титаник» так и не потопили? — спрашиваю.

— Так перед ними и боевая задача не стояла потопить катамаран. В противном случае по вам бы ударили ракетой и от катамарана вряд ли остались бы осколки. Как мне представляется, целью стреляющих был человек, лежащий или сидящий на перешейке между корпусами катамарана.

— Там никого не могло быть. У нас это запрещено.

— Я не хотел бы вас расстраивать, господин бандит, но, как мне представляется, в вашей банде, как и в российской армии, существуют серьезные проблемы с дисциплиной.