Героин
Шрифт:
— Ваши сумки в поезде остались, — сочувственно сказала девушка, глядя вслед уходящему поезду. Большие клетчатые сумки Золушки уносились прочь вместе с ним.
— Ой, блин, пошли, Ленка, выпьем. Мне надо успокоиться, в себя придти. А там попутку возьмем. Тут до Скова где-то час езды на машине. А ты молоток. И представить жутко, чтобы с нами сделали, если бы мы сошли, а сумка осталась. Кстати, мобильник я у тебя заберу, он тебе без надобности.
— А что случилось то?
— Сейчас сядем, бутылочку возьмем, я тебе все объясню.
Они купили в ларьке возле станции коньяк, явно изготовленный не из винограда, и сели на скамейку. Золушка позволила себе откушать грамм двести, после чего ее щеки порозовели, а
— Толик позвонил и сказал, на вокзале в Скове пассажиров нашего поезда будут шмонать. Даже собак тренированных на поиски наркотиков привезли из Питера.
— А нам то что? — пожала плечами девушка.
— А нам с тобой по разному, — ответила Золушка, — мне ничего. Я знать не знаю, ведать не ведаю. Какие у меня наркотики, я себе и выпить почти не позволяю. А тебе, если на полную катушку, пятнадцать лет, так как на тебе пять кило порошка едет. Я, как про это подумаю, меня пот прошибает. Ты в тюрьме то сидела?
— Нет.
— А-а, — протянула Золушка, — значит, ты не понимаешь, о чем я говорю. Что такое лагерь, объяснить нельзя. Это можно только на своей шкуре понять. Я на подростковую зону девочкой ушла не целованной. А вышла в двадцать девять лет. Считай, все молодость там прошла. Там бы, за такую матрешку как ты, я бы горло перегрызла. Или мне бы перегрызли.
Она бережно, по-мужски, провела рукой по лицу девушки.
— Чего ты дрожишь, дуреха? Я такая же баба, как и ты. Это в лагере меня «дядей Васей» величали. А на воле и я Золушка. Как на тебя, на меня, конечно, не бросаются, но на воле и у меня мужик есть. Лезет на меня он только после бутылки, да и то иногда его табуреткой припугнуть надо, но уж если залез, то пилит минут двадцать. Век воли не видать, если вру. А я люблю его. Он у меня первый и единственный. И другого мне не надо. Я тебе больше Ленка скажу. Между нами, по-бабьи. Я беременная уже три месяца, так что мне в лагерь никак нельзя. А до этого я три года лечилась. Денег ушло море. Из-за этого и под это дело подписалась. Таких как ты сопровождать. У меня с женскими гормонами не в порядке, только ты никому не рассказывай, врачи говорили шансов мало, но получилось, в конце концов. Одних уколов в меня за это время наверно тысячу вогнали, верхние жопки как камень стали. Хочешь потрогать?
— Может не надо? Давайте лучше машину искать. Темно уже, мне страшно. Да и кто в темноте нас посадит?
— Не хочешь, не надо. Никто не насилует. А в темноте меня не посадят, впрочем, при свете дня тем более. А твою фигуру в свете фар увидят — драться полезут, чтоб тебя подвести. Я же вижу, как на тебя мужики таращатся. Это я так говорю, без зависти. Я же тебе рассказывала, что у меня тоже мужик есть. Хотя ты права, тачку пора искать. Дорога на Сков тут рядом. Ты выйди, чтобы тебя видели, если хочешь, рукой махни. Но можешь и не махать. Кто тебя увидит, все равно остановится. Мужики, они все кобели. Я знаю, что говорю, сама дядей Васей была. А я под кустом присяду. Ты водителю скажи, что с подругой. Если против подруги базарить начнет — можешь денег предложить. Здесь не Москва, люди бедно живут.
— А если в машине нам что-нибудь сделает.
— Если мне сделает, я ему денег дам, непутевому. А если тебе что-то попробует сделать, затолкаю сердешного под сидение.
Минут через двадцать они уже ехали по пустынной ночной дороге на «Москвиче» произведенном в годы борьбы с пьянством. Сидевший за рулем дедок беседовал с Золушкой на какие-то сковские темы, а находившаяся на заднем сидении девушка пристроилась спать. Вдруг она проснулась от сильного удара. Через какое-то мгновение она поняла, что ударилась о спинку передних сидений и завалилась на пол между сидениями. Она выбралась из узкого неудобного пространства и села на заднее сидение. И тут она поняла, что машина во что-то врезалась. Не пристегнутая ремнями Золушка ударились
— Где здесь телефон? — крикнула девушка каким-то подвыпившим парням, смотревшим на нее с ухмылками — нужно срочно вызвать Скорую.
— Какая те-елочка, — протянул один из них разглядывая девушку.
— Они сейчас умрут! Где телефон?
Да впереди, в магазине. Прямо беги — сказал почитатель крупного рогатого скота. Он увидел хватающего ртом воздух дедка, и его настроение переменилось.
— Это Скорая, — прокричала запыхавшаяся девушка схватив телефонную трубку, — Тут двое раненых, одна из них беременная. Может, умерла уже. Где? На въезде в Сков.
— Улица Авиаторов, — подсказала ей продавщица, — рядом с продуктовым магазином.
— Как что случилось? Да авария, я же вам говорила! Быстрее, им очень плохо! Кто сообщил? Какая разница, выезжайте! Уже передали на ближайшую бригаду? Еле… Скворцова говорит, Галина Васильевна, — девушка почему-то вспомнила имя и фамилию своей школьной учительницы, — Да, я тут рядом живу, Авиаторов десять.
— Что-то я тебя здесь не видела, — спросила, глядя на девушку, продавщица.
— Да я не местная, в гости ехали, и такое дело, — ответила девушка.
— И какой это пидар так прицеп поставил? — сказал один из подвыпивших парней, подходя к телефону, — сейчас я ментов вызову, пускай найдут гада.
— Упоминание о ментах подействовало на девушку отрезвляюще. Она тихо подняла свою сумку и пошла по улице в сторону центра города. Постепенно она почувствовала, как из ее глаз беспричинно начали капать слезы, из носа сопли, и ей захотелось чихать. Только сейчас она поняла, что тоскливость и беспокойство, которые она ощущала, были вызваны не только ситуацией, но и тем, что организм властно требовал новую порцию героина. «Ну, сейчас, слава Богу, проблемы с этим нет, — подумала она, — в сумке пять кило порошка. Пять кило! Да это на всю жизнь хватит. Да какое «на всю жизнь», да это на всю жизнь всем ее знакомым хватит и еще четыре с половиной кило останется». И тут же ее сознание пронзил ужас: «Да у меня же нет шприца! Этот идиот Анатолий сказал ей, чтобы она оделась прогуляться в парк, конспиратор вшивый, она укололась утром, думала, что вернется домой через несколько часов и не взяла с собой шприц. Стоп. Не дергаться. Шприц не героин, его можно купить. Найти аптеку и купить упаковку десятиграммовых шприцов. Мама болеет воспалением легких и нужно проколоть курс антибиотиков. Дело житейское, она так делала неоднократно».
— Вы не подскажите, где здесь ближайшая аптека, — спросила она первую попавшуюся старушку. Старушки могут не знать, где стадион, но где ближайшая аптека они знают точно.
— Да все время прямо деточка, все время прямо.
— Большое спасибо. «Ну, вот и все. Не стоило дергаться. Сейчас все решиться» Девушка шла не менее получаса, пока не подошла к зданию, на первом этаже которого находилась аптека. Но покупке шприцов это ее никак не продвинуло. Аптека была закрыта. Возле закрытой аптеки сидели несколько подростков.
— Ребята, а почему аптека не работает? — спросила их девушка..
— Ну, ты даешь, мать, — с достоинством ответил ей пацан лет двенадцать, с достоинством человека бывалого сплюнув перед собой, — уже больше одиннадцати. Спать пошли тетеньки.
— Господи, да что же мне делать? — воскликнула девушка. Из-за всех своих злоключений она потеряла ощущение времени.
— Да ты иди в ту, что на площади, — подсказал ей пацан, — она круглосуточно работает.