Героин
Шрифт:
— И тут пожилой следователь, впав в состояние зрелой озверелости, выяснил все в деталях.
— Выяснил, Саранча, выяснил. И моим глазам представилась следующая картина. Оказывается мой друг Аптекарь, в тайне от прогрессивной мировой общественности, снимал в Подмосковье квартиру.
— Каков мерзавец!
— Но и это еще не все. Периодически он появлялся на этой квартире, представляясь лицом кавказской национальности, осетином по происхождению. В подтверждение своих слов он одевал черноволосый парик и такого же цвета кудрявую бороду. Кроме того, к охране своей персоны он привлек местного культуриста и его подругу, перенаименовав их для удобства в Шпалу и его жену Люсю.
— А как вы это выяснили?
— Без особых усилий. По Москве их возил Петрович, московский таксист на пенсии. Найти московского таксиста на пенсии с отчеством «Петрович» оказалось не
— И что за вещи там хранились?
— Ничего необычного или особо ценного. Но! Через некоторое время осетин покупает большую дачу Петровича, заплатив за нее значительно больше ее реальной стоимости. Петрович на вырученные деньги покупает дачу поскромнее и становится личным водителем осетина. Сначала они ездят на машине Петровича, а через некоторое время осетин покупает джип, который в его отсутствие стоит в гараже в доме Петровича.
— Ну и к чему вы все это клоните, уважаемый пожилой следователь?
— Бросается в глаза, что за эти два года благосостояние лже-осетина, который являлся моим другом-Аптекарем, стремительно расло.
— Ну и что в этом плохого? А чем ваш друг-Аптекарь в Москве занимался? Небось, возил что-то из Осетии в Москву. Скорее всего, все те же наркотики, иначе, откуда столь стремительный рост уровня жизни.
— Я тоже так подумал. Находясь в Москве, мой друг в тратах не стеснялся. Однажды он заглянул во все тот же аркадиевский «Уникум», учреждение отнюдь не дешевое, где на него огромное впечатление произвела одна стриптизерша. Осетин решил расспросить о ней Аркадия. Аркадий, по словам все того же Степаныча, поприветствовал их восклицанием: «Усiм хлопцам, шолом!», и они побеседовали обоюдофобно. Из рассказа Аркадия выяснилось, что стриптизершу зовут Лена, что она добрая и исключительно порядочная девушка. Недавно, в частности, она купила своей матери квартиру в Калининграде. При этом она не только отдала все имеющиеся сбережения, но и влезла в долги, наодалживав денег у кого только можно, включая все того же Аркадия.
— Наша Лена родом из Восточной Пруссии?
— Нет, она родом из западного Узбекистана, из города Самарканда. Там у нее оставались мать и младший брат, которые, будучи от природы людьми русскими, в Самарканде испытывали на себе национальный гнет и религиозные преследования из-за своего белого цвета кожи. И когда один из ее клиентов, между прочим, сообщил, что в Калининграде у него есть хорошая квартира, которая ему не нужна, и которую он с удовольствием бы продал, она просто зубами вцепилась в этот вариант. По ее просьбе работающий у Аркадия адвокат лично ездил в Калининград оформлять сделку и все сопутствующие этому документы.
— И она ему это оплатила?
— Исключительно конвертируемой валютой под названием «кровать». Денег у нее не было, все ушло на покупку квартиры. Потом она таким же образом расплатилась с одним из охранников «Уникума», который поехал в Самарканд и помог ее матери перебраться в Калининград.
— Значит, мать и брат этой действительно благородной девушки живут в Калининграде?
— Я тоже обратил на это внимание. Более того, у меня есть их адрес и телефон.
— Кстати, никакого национального гнета они не испытывали, мы, узбеки, очень терпимый и доброжелательный народ. Зря только эта девчонка деньги потратила, еще никто не сказал, что в Калининграде ее матери и брату будет лучше, чем в Самарканде. Да таких людей, как узбеки, вообще больше нигде нет! У нас древнейшая культура. Когда русские еще по деревьям прыгали, мы уже сложную систему каналов строили. Тоже мне, политическая беженка! Я с ней побеседовать хочу, с моей землячкой. Мой отец всю жизнь сверхсрочником прослужил в Рязани, я
— Оттуда же родом и ваша мать?
— Нет. Моя мама русская, из Рязани. Вернее из пригорода Рязани под названием Дягилево. Мои родители познакомились, когда мой отец срочную службу там служил. Там находилась база стратегической авиации, может быть и сейчас находится. Он потому и на сверхсрочную службу остался, потому что моя мать не хотела в Узбекистан уезжать.
— Так вы наполовину русский, Саранча! А почему вы мне об этом никогда не рассказывали?
— Никакого секрета в этом нет. Просто чисто внешне я типичный узбек. Когда я говорю, что у меня мама русская, люди начинают улыбаться, поэтому этой темы я стараюсь не касаться. Да и в душе я чувствую себя узбеком. В конечном счете мои родители разошлись. Мне тогда было уже лет пятнадцать, а моей сестре десять. Отец забрал меня с собой в Самарканд, а мама с сестрой остались в Рязани. Так что как взрослый человек я сформировался в Узбекистане. Отец взял себе молодую жену, на этот раз узбечку, и я жил в узбекской среде.
— В семье этой Лены произошло нечто похожее. Ее отец и мать русские. Отец был молоденьким лейтенантом, женился, родилась эта самая Лена, его послали служить под Самарканд, там даже квартиру дали. Потом родители разошлись, отец уехал, а мать с маленькой дочкой осталась. Она и сейчас, кстати, привлекательная женщина, я с ней встречался, а в молодости просто писанной красавицей была. И на нее положил глаз местный самаркандский Олигарх. От своей узбекской жены он естественно не ушел, но Лениной матери обеспечил жизнь безбедную на протяжении длительного времени. От него же родился и Ленин брат.
— Значит, у Лены есть брат, который наполовину узбек, и ее не родной отец — самаркандский Олигарх?
— С не родным отцом все немного сложнее. Мать Лены ее статус, в общем, устраивал. Она не была мужней женой, но со своим узбекским другом она прожила много лет, родила от него сына, всю жизнь не работала, и растила своих детей не считая узбекских денег под названием «сомы».
— У Лены не сложились отношения с отчимом?
— Наоборот. Своего родного отца Лена не помнила. Она знала, что отец ее брата не ее родной отец, но пока она была маленькой, ее отчим относился к ней тепло. Не так тепло, конечно, как своему родному сыну, но отношения у Лены с ним были хорошие. Но когда Лена стала превращаться в девушку, у отчима проснулся к ней вполне определенный интерес. Когда Лена поняла, что ее мать сознательно закрывает на это глаза, она уехала в Москву. Внешне это выглядело вполне пристойно, ей в это время уже было семнадцать лет, и она кончила школу. Довольно быстро она прибилась к Аркадию, который содержал обычный публичный дом, но уже строил планы создания чего-то особенного. Постепенно эти планы реализовались в «Уникум».
— Вы знаете, пожилой следователь, что я подумал? А ведь эта русская синеглазая девушка наверняка знает узбекский язык. Вполне возможно, что во время нашей с ней встречи я говорил Ахмеду какие-то вещи, которые не предназначались для ее ушек.
— Эта синеглазая девушка точно знает узбекский язык, Саранча, и даже иногда делала из этого источник неплохих заработков.
— Каким образом?
— Однажды «Уникум» навестила компания весьма состоятельных узбеков. Впрочем, мало состоятельные люди там в принципе не появляются. Беседовали они, естественно, по-узбекски. В качестве официантки их обслуживала Лена. В «Уникуме» у работниц вообще не было строгой специализации, кто-то танцевал стриптиз, кто-то приносил гостям выпивку, кто-то ложился с ними в кровать. На следующий день та же девушка делала что-то другое. Все зависело от желания гостей. Так вот, Лена как-то принимала заказ от узбеков. Те попросили принести ее какое-нибудь блюдо на ее вкус. У Аркадия, кроме всего прочего, очень не дурная кухня. Вдруг Лена, на вполне приличном узбекском языке, предложила гостям несколько блюд на выбор. Узбеки были в шоке. В Москве, светловолосая, совершенно славянской внешности девушка вдруг заговорила с ними на их родном языке. Они немедленно пригласили ее за стол и засыпали вопросами. Она вздохнула с облечением только тогда, когда узбеки сбросили со стола тарелки и потребовали исполнить танец живота. В тот вечер Лена получила хорошие чаевые и забыла об этом эпизоде. И, как показала жизнь, совершенно напрасно. Через несколько дней ее попросили зайти в кабинет к Аркадию. В кабинете сидел один из узбеков, перед которым она несколько дней назад танцевала танец живота. Судя по тому, как держался перед своим гостем Аркадий, этот узбек был человеком более чем уважаемым.