Героиня нашего времени (Том1)
Шрифт:
Из школы Люба возвращалась с томиком стихов Есенина. Ей виделось, что в нем она сможет найти ответы на волнующие вопросы. В его строках так часто мужчина говорит о любви к женщине, так чутко и открыто пишет о своих переживаниях и чувствах…
Проходили дни, небо за окном становилось серым, пожелтевшие листья падали на лоджию, где она любила сидеть. Люба заворачивалась в старый плед и перечитывала стихи Есенина. При этом все ждала, что в конце улицы увидит кофту Сергея и побежит открывать ему дверь, но дни шли, а его все не было. Ей хотелось написать ему письмо, высказать в нем всю свою тоску, но она не знала его адреса.
Невыносимо
– Что с тобой? – как-то спросила мать. – Ты не заболела?
– Нет… – пробурчала Люба и отхлебнула давно остывший чай.
На следующий день она слегла с температурой, к ночи жар усилился, она впала в бред. Ей виделся Сергей, как он идет за ручку с кем-то, потом кого-то обнимает за плечи…
– Сергей, Сергей! Я не могу без тебя! – кричала она.
Мать бегала возле нее с примочками из соды и спирта. Три дня Люба не помнила себя. Потом горячка спала, и она пошла на поправку.
Одним субботним вечером она сидела за столом, переписывала стихи Есенина в тетрадь. В комнату вошла мать:
– Люба, пойди картошки почисть.
Молча дописав строку, она закрыла книгу, заложив тетрадью, и побрела на кухню. Картошины с неровными краями и дырочками на месте глазков булькали, падая в кастрюлю. Она знала, что сегодня кто-то должен прийти к ним в гости и равнодушно выполняла просьбу матери. Локоны ее рыже-русых волос, перехваченных на затылке резинкой, ниспадали на тонкие плечи. Она смотрела на свое отражение в кастрюле с водой – щеки и без того худого лица впали, кожа посерела, глаза утратили блеск, на губах появились трещинки, и лопнувшая кожица не давала покоя, она пыталась ее откусить.
Хлопнула входная дверь, и она услышала его голос! Сергей! Она не ошиблась? Бросив нож и не дочищенную картофелину в кастрюлю, Люба выбежала в коридор. Там стоял он. Точно он! Он снова появился в их доме. У нее подкосились ноги, и она сползла вниз по стене.
– Мама… – простонала Люба, теряя сознание.
Очнулась она на своей кровати. Рядом сидел Сергей. Она знала, что это он принес ее сюда на своих сильных руках. Она приподнялась на локтях, обхватила его за шею и внезапно почувствовала нестерпимое желание поцеловать его. Его нежные пухлые губы обжигали ее лицо, язык, такой чувственный и горячий, проникал все глубже и глубже, она почти задыхалась, но хотела, чтобы это не прекращалось.
В коридоре послышались шаги – мать бежала со стаканом воды для нее.
– Люба, на, попей! Она переболела недавно тяжело очень, ослабла, – как будто оправдывая ее перед Сергеем спутанно произнесла мать. – Полежи, отдохни.
Студент
Алексей так и не рассказал теть Маше (как он сам называл мать Любы) о том, что видел. Случая удобного не подобралось, а сказать в лоб он просто не мог.
Мысли об этой девчонке посещали его все чаще. Вечерами, лежа в односпальной кровати, он представлял, как трогает ее острые коленки, поднимается выше и выше и чувствует тепло горячего лона, прижимается к животу лицом и двумя руками обхватывает бедра. Запах юного тела сразу всплывал в его
– Отвернись! – взвизгнула Люба.
Алексей прикрыл глаза рукой, развернулся и пошел прочь. Ее обнаженные упругие груди, плоский впалый живот и лоно, еще едва прикрытое пушком. «О, боги!» – он запечатлел этот образ в сознании навсегда. Она невыносимо хороша, хоть и еще совсем юна, тело худощавое, но так гармонично сложенное… Мягкий овал бедра, осиная талия, хрупкие ключицы – все в ней было идеально!
Как-то Люба порезала палец, когда чистила патиссон. Алексей бросился искать бинты, чтобы остановить кровь. Прижимая повязку к пальцу и аккуратно оборачивая слой за слоем, он чувствовал ее так близко, что в нем закипала кровь, и он был не в силах держать себя в руках. Люба заметила, что его брюки натянулись в области паха, и что-то стало выпирать.
– Что это? – удивленно спросила она.
Алексей уже закончил, завязав аккуратный бант из бинта. Он посмотрел в ее глаза, схватил за тонкие плечи и подался вперед, чтобы поцеловать. Люба резко оттолкнула его и вскрикнула:
– Дурак… Че лезешь?
Он упал на колени перед ней и стал целовать щиколотки…
– Люба, Любочка… – шептал он сквозь поцелуи. Она пыталась отступить, но он держал ее за ноги и полз следом.
– Да отстань ты! – она схватила его за голову и отпихнула со всей силы. Алексей отпрянул, едва не упав навзничь, вскочил на ноги:
– Да ты еще умолять меня будешь… – остановился он на полуслове. О чем она его будет умолять, он пока не знал, но обида отвергнутого мужчины породила в нем скрытую бурлящую лаву, которой достаточно небольшого землетрясения, чтобы стать разрушительной. Люба закрылась в своей комнате и принялась лихорадочно размышлять, почему Алексей так странно себя повел. Решила спросить об этом Сергея.
Встречи с ним, их тайные поцелуи в неосвещенных углах коридора стали уже привычными. Она часто ждала его и прислушивалась, чтобы не пропустить его шагов по коридору в сторону уборной. На обратном пути она выскакивала навстречу – вдруг у них появится несколько минут, чтобы оказаться в объятиях друг друга. Ей нравилось внимание молодого и красивого мужчины, его плотная щетина царапала ее губы и подбородок, но зато она долго ощущала на себе его прикосновения и поцелуи. Запах одеколона действовал на нее гипнотически. Ей нравилось трогать его голову, щеки, шею, сильные плечи и руки, земля уходила из-под ног, когда он был рядом. Что-то волновалось в ее животе, когда они были рядом. Как-то она спросила его об этом, и он ответил:
– Это бабочки! Бабочки в твоем животе!
И тут Люба вспомнила про Алексея.
– А у Алексей тоже живут бабочки в животе?
– Они у всех живут. Почему ты про него спросила?
И она рассказала ему про тот инцидент на кухне, когда она порезала палец.
– Не совсем… – он остановился чтобы подумать и подобрать подходящие слова. – У мужчин живут личинки бабочек вне живота.
Ей стало смешно, она подумала, что он шутит. Но в его глазах не было смеха. Он странно напрягся и пошел в кухню, покурить.