Герой 90-х. Душевное интервью
Шрифт:
Я услышал, что все за столом как по сценарию славословят боксёру, говорят: «Сашенька, как же нам было плохо без тебя, не покидай ты нас больше. Тебя с нами не было почти шесть лет. У папы частенько болело сердце, мама тоже не могла всё на себе тянуть, и вот давление частенько подскакивало. Жена пыталась работу найти, доченьку нам оставляла, но у Оли тоже мало что получалось, да и денег особо эти метания не приносили! А столько вокруг проблем: детский сад и потом школа, дом разваливается, газ, электричество, неуплаты там всякие. И ещё тысячи разных суетных дел, не знали, куда бежать и что делать.
Мы ведь такие беспомощные, все проблемы раньше ты решал, сокол наш ясный, и некому нам было помочь, и мы
Но вот ты пришел, и мы теперь обласканы теплом твоим и заботой. За тобой мы как за каменной стеной, ты для нас, Сашенька, как солнце ясное, источник жизни и радости. Всё сразу стало на свои места: и электричество светит, и жировки оплачены, и ремонт сделан, и доча в классе на первых ролях. Спасибо тебе Сыночка родимый, хозяин ты у нас, свет в оконце, надежа и опора, кормилец и поилец». Приятели героя тоже ведут себя соответственно, поддакивают своевременно, и их голоса вплетаются в общий слащавый хор благолепия.
Атмосфера за столом уже теплая, но не слишком, гости сидят чинно и культурно, кушают закуски не спеша, вино пьют степенно и понемногу, дамы – сладенькое, мужчины – сухенькое. Гармония полная, идиллия и райские кущи. Боксёр расчувствовался, и на глазах его навернулись слёзы умиления. А, надо сказать, что человек он хоть и с тяжелейшим ударом, но с тонкой душевной архитектурой и художественным восприятием мира. История жизни у него тоже не самая ординарная (это мягко говоря!). Саша много чего повидал, много чего и кого пережил, как-нибудь расскажу что-нибудь из его боевой биографии. На зоне он иногда, в минуты сердечной лирики, читал свои стихи и рассказывал невероятные истории из жизни мытищинских бандитов.
А у Боксёра, как вы уже поняли, есть родной брат младший – Денис. Он полный раздолбай, и от этого самого брата нет никакой помощи семье, как говорится «оторви да выбрось». Когда Боксёр чалился в «местах не столь отдаленных», Денчик всё время где-то пропадал и на вопли семьи о помощи не реагировал. Такое часто случается с младшими баловнями. Нашему герою сейчас за столом стукнуло по голове 37 лет, а его брату пару месяцев назад – тридцатка.
Только что подали горячие хачапури. Официант предупредил, что уже на подлете ассорти шашлыков «Ноев ковчег – каждой твари по паре». Желудки радостно заурчали в предвкушении. Как вдруг, разрушая гармонию и благодать праздника, в бунгало порывистым туалетным шагом заходит этот самый Денис, который брат. И с ходу диссонансом к фимиаму нашего умиления начинает свою речь на тонах весьма повышенных. Вроде бы у него в руках был какой-то дежурный подарок, а может и нет – точно не помню. И вот он этот самый тост: «Боксёр, я, конечно, поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе всего самого хорошего и на работе и процветания там всякого. Ты мой брат, многое для меня сделал, и я тебя люблю и всегда ценю, но присутствовать на твоём мероприятии не могу. И не могу, потому что с этой вот женщиной», – при этом показывает на свою жену, беременную на 7 месяце (не помню, как её зовут, пусть будет Галя), – «ничего общего иметь я не желаю. Её присутствие для меня физически противно и невыносимо. Вот так вот! Жить я с ней не буду, и не уговаривайте меня!»
Он разворачивается и идет к двери, в которую только вошел. Вид у него такой, как будто его горло сдавил спазм, и он вот-вот задохнется от отвращения, как если бы гадюку увидел. А она, гадюка-Галя, нелепо тараторит: «Как же, куда же, а я где буду жить?!»
– Живи, сучка, как знаешь, где живёшь там и живи! – (а суть в том, что недавно Галю прописали в квартиру к родителям Боксёра), и брат продолжил, – Вот, а я говорю, у меня
– Как же это, что же это, значит я теперь… вот ведь гад, – загундосила брошенная жена Галина, капая крупными горючими слезами в салат. И, не находя ни в ком сочувствия, с трудом вынув семимесячный живот из-за стола, направилась уточкой к выходу, благо сидела неподалеку от него.
Повисла короткая зловещая пауза, аппетит гостей улетучился, вилки угомонились и бессильно попадали в тарелки. Я, и я был такой не один, залпом выпили без тоста.
– И как это понимать, – встаёт отец-тренер (а он вместе с супругой, Боксёром, внучкой и женой Боксёра Ольгой сидели на противоположной стороне стола), – что же это получается, что эта шалава со своим, понимаешь, высерком, значит, будут мне в квартире гадить, а я буду ждать, пока они подотрутся и освободят туалет!?
Я единственный за столом был не в курсе, что Денчик, оказывается, бесплоден из-за хронического простатита, что ли, и пытался неоднократно лечиться, но пока это ни к чему хорошему не привело. И вообще эта история с его женитьбой довольно загадочна. Что он хотел этим действом сказать, не понятно. То ли, чтобы всё как у людей, то ли сыграл свадебку всем назло – непонятно, но с него станется.
– Успокойся Петрович, тебе же нельзя так волноваться, побереги сердце! – это Анна Ивановна, мама Боксёра, старалась, как заботливая наседка, охладить пыл мужа. Но было заметно, что и сама она уже весьма на взводе. И сюжет начинает разворачиваться совсем в другую сторону, а вечер перестаёт быть томным. Отец так просто не успокаивается.
– Она значит и дальше, шлёндра, гулять будет, наплодит нам целый выводок, чужая нам совершенно будет туда-сюда со своей оравой, а мы им пеленки стирай, подгузники там, корми-пои и улыбайся… – с этими словами Петрович закатил глаза, положив руки на левую грудь, пошатнулся назад и осел по плетеной стене бунгало на стул, а потом и на пол, судорожно хватая воздух раскрытым ртом.
Боксёр вызывает «скорую», Бориса Петровича выносят на воздух, для чего пришлось двигать тяжеленный стол, и часть закусок попадала на пол. Благо всё дело происходит за кольцом по Осташковскому направлению, курортная зона, рядом водохранилище, в общем, всё нормально с кислородом, есть чем подышать. Дали валидол, папе стало значительно лучше, и все уже вернулись за стол, правда Петрович сел рядом со мной поближе к двери.
Тут приезжает «скорая», врач осмотрел пациента и говорит: «Ну вот такая ситуация – вы у нас на контроле, сердечник, гипертоник, давайте-ка мы вас обследуем получше, так что предлагаю госпитализацию. Место у нас есть, больница, как вы знаете, рядом, я уже позвонил».
Анна Ивановна говорит: «Ну и я поеду с мужем».
С этими словами встает жена Боксёра, Оля: «Мама, вы знаете, всё же это Сашин день рождения, он ждал этот день, всех пригласил, организовал. Давайте ещё немного побудем за столом. Папе уже значительно лучше, прошу, посидим может ещё часик-полтора, а потом вы мужа навестите, мы же вас и довезём и до палаты проводим».
– Что ты меня ещё учить будешь, сучка, что мне делать, а что нет! – стала метать молнии мама Боксёра.
А почему это я не могу Вас учить, Анна Ивановна?
– Да ты, проститутка, на коленях должна прощения просить! Ты пока нашего Сашеньки не было, пила тут напропалую, водилась хрен знает с кем, кого попало в дом тащила, хоть бы дочери постеснялась!
На этих словах уже у Боксёра срывает планку, его лицо искажается злобой и багровеет, он приподнимается и наотмашь правой рукой бьёт жену по лицу. Занавес.