Герой-любовник, или Один запретный вечер
Шрифт:
Лампа светила мне в глаза, и они слезились.
– Я… не хочу, – язык уже заплетался.
– Наркоз!
– Я… – я попыталась подняться, но голова бессильно откинулась назад.
– Лежи, – одна из медсестер придержала мне голову.
Другая со шприцом в руке щупала вену.
– Не… на…
– Вены глубокие. Надо бы ей рукой поработать, – сказала та, что держала шприц.
– Не помешало бы. Может, сказать?
И тут яркий слепящий взрыв накрыл меня с головой и последнее, что я успела подумать:
«Эва! Какое счастье, что
Очнулась я в палате, на стуле у окна сидела медсестра и смотрела на меня.
– Глазки открыла?
– Вы?..
– Привезли тебя сюда из санатория «Утренний». Взорвали его. Парень один взорвал. Сам же и погиб. А ты чудом спаслась. Прямо из операционной тебя вынесли. Остальным – хуже. Слава богу, что все выжили. Раненые есть. Но живые.
Она положила руку на мой лоб.
– Болит где?
– Да.
– Где?
– Везде. – Я отвернулась к стенке и тихо заплакала.
– Радоваться надо, что живой осталась. Лежи и отдыхай. Сил набирайся. Я сейчас врача позову: пусть тебя осмотрят.
Как только она удалилась из палаты, я быстро встала и вышла в коридор. Меня пошатывало и тошнило. На мне был старый выцветший больничный халат, но я знала, что непременно должна поехать на место происшествия. Во что бы то ни стало. Даже в инвалидной коляске.
Я шла по коридору и больше всего на свете боялась, что меня остановят. Я находилась в нашей городской больнице и примерно знала, как мне доехать до санатория. Знала, какой автобус идет до тех мест. Потом мне придется идти пешком…
Наверное, в этот день ангелы были на моей стороне, потому что никто меня не остановил, и я беспрепятственно вышла из здания больницы. Персонал, который сновал вокруг, мог подумать, что я хочу выйти погулять в парке около больницы.
Я прибавила шаг и пошла вдоль забора. В одном месте была дыра, в которую, если задержать дыхание и подобрать живот, можно было пролезть.
Протиснувшись наружу, я перевела дыхание и остановилась. И тут я вспомнила, что у меня нет ни копейки денег.
В автобусе кондуктор смотрела на меня и требовала заплатить за билет. Я объяснила ей, что еду во взорванный санаторий, в котором у меня работала родственница. Она не слушала меня и настаивала на своем. И на этот раз мне повезло. За меня заплатил бородатый мужчина с рюкзаком за плечами. Он потребовал, чтобы кондукторша отстала от «больного человека» и протянул ей деньги за мой билет. Я выдавила ему «спасибо» и уставилась в окно.
До санатория я плелась пешком примерно полчаса по укатанной дороге, спотыкаясь и останавливаясь. После кратких передышек я снова шла вперед, как будто бы меня подталкивала неведомая сила.
Ворота санатория были открыты, и на месте происшествия стоял милицейский газик и пожарная машина. Я побежала к зданию, у которого было наполовину разрушено правое крыло и страшной чернотой зияли окна на первом и втором этажах.
Я бежала и чувствовала, что у меня останавливается сердце.
– Вы
– Кто погиб? – задыхаясь, выпалила я. – Кто?
Он пожал плечами.
– А вы сами кто, гражданка, будете?
– Никто.
Я сделала несколько шагов вперед. Высокий мужчина в костюме защитного цвета остановил меня.
– Туда нельзя.
От слез все расплывалось у меня перед глазами. Я брела, как пьяная, чувствуя страшную усталость и опустошение внутри.
– Как громыхнуло. Самодельное устройство было. Сам и подорвался, – услышала я рядом. – Ничего от него не осталось.
Я зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться.
В ту же минуту на меня налетел вихрь, который меня целовал, обнимал, тряс за плечи, смеялся и ругался одновременно. Это был Костя.
– Санька!
Он схватил и прижал меня к себе.
– А там… кто?
– Денис, – отвернулся Ангел в сторону. – Он позвонил и стал спрашивать о тебе. Мой телефон дала ему Мила. Мы поругались. Но он сказал, что приедет и всю душу из меня вытрясет, если я не скажу, где ты. Я рассказал ему про санаторий «Утренний» и сказал, что был там; я действительно приехал в этот гадюшник, предварительно достав крутое удостоверение помощника депутата, и лично облазил весь его снизу доверху, но тебя там не нашел. Он меня внимательно выслушал и повесил трубку.
– Я была на квартире у Франсуа. Он меня держал у себя несколько дней. Видимо, обговаривал все детали с теми, кто его нанял.
Костя погладил меня по плечу.
Я не находил себе места, и когда услышал в сводках новостей об этом взрыве, помчался сюда. Я предчувствовал, что увижу тебя здесь. Наверное, Денис подумал, что тебя уже нет в живых и решил отомстить. Или хотел взорвать санаторий, чтобы добраться до замурованных тайников и подвалов, где могли тебя держать… Теперь уже никто не знает.
– А кто… меня оперировал? Дмитриев?
– Нет. Его заместитель Боренко Николай Эдуардович.
– Тот-то мне лицо доктора, который собирался меня оперировать, показалось смутно знакомым. Правда, он был в повязке, но все равно… – Я помолчала, потом буркнула:
– Значит, Дмитриев здесь не причем.
– Тебе это важно?
– Да, – кивнула я. А затем пожала плечами и добавила: – Наверное. – Внутри была страшная пустота и безразличие. Теперь, когда я узнала все, у меня не было даже слез. Только пустота.
– Сань! – Костя развернул меня к себе.
– Пусти, – попросила я. – Пожалуйста, пусти.
– Ты хочешь, чтобы я…
– Да… Пойми меня. А насчет денег…
– Брось! – процедил Ангел сквозь зубы. Теперь он стоял напротив меня, засунув руки в карманы.
Я отошла от него, но Костя нагнал меня.
– Я отвезу тебя.
– Хорошо. Отвези. Ко мне домой.
– Поехали в Москву. Я возьму отпуск или отгулы и мы куда-нибудь поедем, развеемся. Тебе обязательно нужно отдохнуть. Сань!