Герой при своем мнении I
Шрифт:
— Может, успокоишься? — постарался спокойно спросить я, давая ему возможность уйти от драки. Но вместо ответа тот кинулся на меня и я увернулся, попутно подтолкнув его. Гунари врезался в стену, слегка поцарапав щёку.
— Ах, ты, — только и услышал я. Ну что за самоуверенность? Хотя, разве не этого я ожидал?
Увернувшись от очередной атаки правого кулака с размахом от плеча, я ударил мужика по почке, он издал стон боли, после чего прислонился к стене. Но я останавливаться и не собирался: с лёгкостью прошёл его защиту и ударил уже по другой почке. Следом в печень и под дых. Гунари
После моей подножки он упал, лишившись 2/3 ОЗ за время короткой стычки.
— Вставай, — усмехнулся я.
— Почему? Я не понимаю! Ты слабее меня!
Вставать он не собирался, лишь беспомощно защищался руками, признавал поражение. Но внутри меня что-то вертелось, знакомое и некогда забытое чувство превосходства. Оно было сладким и манящим, оно требовало убить противника, забить до смерти, до крови. Чтобы месиво его лица никто не смог узнать.
…
Герой был Рыцарем Света. Его золотая броня сверкала, подобно солнцу, что символизировало его богиню. На ней магические камни наравне с драгоценными укладывались в замысловатый узор. Щит в половину его роста, огромный меч с гардой, инкрустированной не хуже доспехов. Словно это и не боец, а инфантильная барышня при полном боевом раскрасе. За шлемом не было видно лица, да это и не важно. Очередной юнец в поисках славы, очередной юнец на пороге смерти.
Много я повидал таких, что вызывали лишь усмешку и желание переломить хребет. Жалкие выскочки из орд отребья, чей удел лишь склониться перед волей высшего существа. Видимо, никогда они этого не поймут. Ну что ж, время умирать ошибке природы и прислужнику глупой богини.
Рыцарь перестал разглядывать меня, он лишь выкрикнул заклинание световых пучков молний, что я с лёгкостью отбил своей алебардой, оставляя меч на поясе без дела: его я использовал лишь в крайне редких случаях потери основного оружия.
Между тем, парень не унимался: очередное заклинание и столп света, что ослепил меня ненадолго. Я пришёл в себя, уже видя опускающийся на меня сверху клинок Света. Заблокировав его металлическим древком алебарды, я в следующую секунду отбросил противника ударом ноги в живот.
Ну конечно, обвешался анимагической защитой, а об обычном уроне от физических атак не удосужился подумать. Он встал с пола и поднял свой меч. Вспыхнул легким светом — наверняка заклинание исцеления. Я усмехнулся. Ну что ж, оттягивай неизбежный конец, глупец. Твоя судьба была предрешена задолго до начала боя.
Я стоял, с улыбкой глядя на уверенные попытки парня подойти ко мне, но каждую его атаку я с легкостью отбивал. Это продолжалось довольно долго, я видел, как его движения становились слабее и заторможеннее. Я начинал скучать, рыцарь так и не смог меня развлечь по-настоящему.
Впервые я напал первым, парень еле успел остановить лезвие алебарды своим мечом. Его руки дрожали, я надавил чуть сильнее и он смахнул в сторону, следом отскочив подальше. Он отступал спиной, когда я начал приближаться, рывок, что не смог застать меня врасплох. Я с лёгкостью перехватил его лезвие древком, после чего поднял чуть выше, освобождая себе место для удара. Я оторвал левую
Что? Так легко? Но нет, он сел и снял погнутый шлем. Ну надо же, полуэльф с тёмными волосами, как мило. На его правой щеке красовались капли крови от пореза, а лицо было искажено от гнева.
Снова взяв меч, он с ревом ярости кинулся на меня в лобовую. Я отмахнулся с немалым приложением силы, отчего парню пришлось отступить, чтобы не упасть. Он зарычал и снова кинулся на меня, нанося серию ударов. Я про себя проговорил заклинание и призвал огонь из рта, окатив ничего не подозревающего юношу.
Запах обгоревшей плоти и крики боли, как бальзам на душу. На самом деле, ожоги были незначительным, он даже глаза смог открыть. Наверное, он имел защиту от огня, но мощь атаки оказалась выше его предела.
— Вставай, — велел я с ухмылкой.
Рыцарь тяжело дышал; оглядевшись в поисках своего оружия, он пополз на четвереньках. Я захихикал, вызвав негодование горе-Героя. Он вскочил на ноги и бросился ко мне, гораздо медленнее, чем в начале поединка. Я успел замахнуться и метко ударить своим лезвием перпендикулярно к его клинку.
Рыцарь упал на колени, с ужасом смотря на обломок своего святого меча. Кажется, он был шокирован случившемся, потому что никак не отреагировал на моё требование встать.
Ну что ж, это его выбор. Я отбросил алебарду в сторону и подошёл ближе к парню. Я просто поднял ногу, согнутую в колене, и ударил его в плечо. Он упал и схватился за руку, которую я выбил из сустава. С явным трудом он снова сел, получив следом удар по груди, после чего остался лежать, раскинув руки в стороны.
Черт! Всего лишь лишился своего драгоценного меча, реликвии, а этого оказалось достаточно для потери воли. Так переживать из-за куска металла, пусть трижды благословенного богами. Светлые всегда излишне много значения придавали вещам. Какое же ничтожество, недостойное жизни.
Я преклонил колено перед смертником и ударил по лицу. Потом снова. И снова. Постепенно оно превращалось в кровавое месиво, даря мне чувство облегчения. Он хрипел, откашливал кровью, пытался оттолкнуть меня, но не имел достаточно сил для этого. Жалкое насекомое, не достойное жизни. Как такая никчемность могла только появиться в этом мире? Представители низших рас, вы обязаны подчиняться, чтобы хоть как-то оправдать своё существование. Раздавлю!
Я ритмично наносил удары, каждый раз ощущая, как жизнь покидает это насекомое, посмевшее бросить мне вызов. Настолько никчемное, что не смогло даже развлечь меня.
Сколько таких приходило за мной до и после этого полуэльфа-рыцаря? Сотни. И каждого я давил с упоением, воплощая справедливость своего мира.
…
Яркое воспоминание окатило меня словно ледяной водой, вырвав из реальности. Прошло лишь несколько секунд, но те ощущения пульсировали во мне, кулаки непроизвольно сжимались до хруста. Я смотрел сверху вниз на Гунари и представлял, как буду превращать эту рожу в кровавое месиво. Как буду с упоением нести вселенскую справедливость Тьмы в этот мир. Убить всех, кто посмел восстать против меня.