Герой советского времени. История рабочего
Шрифт:
Наша 63-я гсд опять была на острие наступления, нацеленная на Красное Село. Командовал дивизией полковник Щеглов [61] . Первый комдив генерал Симоняк командовал 30-м гвардейским корпусом, в который входила и наша дивизия.
Яростное сопротивление немцев было сломлено. Не помогли им доты и дзоты, и бетонные гальюны. Пришлось им пятиться туда, откуда пришли, оставляя после себя разоренную ленинградскую землю, опоясанную кладбищами немецких вояк.
61
А.Ф.
Один из отступающих фрицев был убит посреди шоссе, и мороз превратил его в ледяную куклу. Каждая военная машина наезжала на эту куклу, и она выскальзывала из-под машины, чтобы попасть под колеса следующего грузовика. Земля отвергала эту замороженную тварь, которая при жизни измывалась над ней и хотела завоевать эту землю.
Поздним вечером 27 января по зимней дороге идет наша пехота на запад. В темноте где-то впереди грохочут тягачи, влекущие пехотные орудия. И вдруг в той стороне в ночи, где остался Ленинград, поднялось сияние. Метались по небу бледные сполохи прожекторов. Мы подумали, что это немцы и финны устроили авиационный налет, и идет отражение стервятников. И только утром узнали, что это был салют в ознаменование полного снятия блокады Ленинграда, куда были вложены и наши солдатские усилия.
Были освобождены чудесные пригороды Ленинграда: Гатчина, Красное Село, Пушкин, Павловск, Мга, Ропша, столица фонтанов Новый Петергоф и сотни других населенных пунктов. В Ропше войска, наступающие из Ленинграда, встретились с войсками Федюнинского, гнавших фашистов с Ораниенбаумского пятачка [62] .
Все прекрасные дворцы-музеи немцы разграбили и разрушили.
62
Генерал-майор И. И. Федюнинский в декабре 1943 года был назначен командующим 2-й ударной армии, наносившей удар с Ораниенбаумского плацдарма. Главный удар был нанесен на Ропшинском направлении, что привело к соединению с войсками 42 армии и разгрому петергофско-стрельнинской группировки немцев в районе Ропши.
В феврале и марте наш корпус воевал под Нарвой. Это была лесная сумбурная война. Никто толком не знал ни у нас, ни у немцев, где проходит передний край. К тому же мы вклинились в оборону немцев в глубину на 20 км, а по фронту на десять. Был момент, когда мы были отрезаны от армии. Но все обошлось благополучно. Связь была восстановлена.
Запутанная обстановка привела к печальному случаю. Помощник командира полка по хозяйственной части, с командиром хозвзвода и ездовым заехали в плен к немцам, о чем немцы и сообщили нам по радио. Под Нарвой без вести пропал солдат Березкин. Ночью немецкая разведка утащила нашего товарища Чмакуна.
В середине марта начали таять снега. Днем появлялись лужи, а ночью мороз доходил до минус 15, и мы в своих промокших валенках продавали дрожжи. Что же поделать, война не выбирает погоду.
Под Нарвой мы пробыли до начала мая, а потом наш корпус передислоцировался ближе к Ленинграду. Полк стоял в деревне, которую немцы не успели сжечь, но угнали абсолютно все население.
Буйствовала весенняя пора. Нежной зеленью покрывались деревья и кусты. Упрямыми иголками
Рано утром и поздно вечером в эту рощу наведывались солдаты с котелками. Это они делились своим скромным пайком с товарищами, которые скрывались в зеленях. Эти «лесные братья» были из госпиталей после излечения ранений. Они бежали из запасных полков к своей прежней части и ожидали, когда полк пойдет в бой.
Во время боя любой командир роты примет битого-перебитого солдата. Фактически это были дезертиры. О них знали старшины, а может кто и повыше, но все помалкивали. Что же, это можно назвать святой ложью. Но трудно бросить камень в такого солдата, который считает, что в своей части воевать лучше и помирать легче.
В начале июня корпус пришел и расположился в районе Ленинградского пригорода Сертолово. А одиннадцатого июня артиллерийская подготовка возвестила о начале нашего наступления на Карельском перешейке.
Фронт под командованием Говорова так крепко ударил по финнам, этим прихвостням Гитлера, что через десять дней был освобожден Выборг и наши войска продвинулись за город еще на 25–30 километров. И теперь железнодорожная станция Гвардейская напоминает о том, что здесь воевал тридцатый гвардейский корпус.
Зимой 1940 года для взятия Выборга понадобилось больше трех месяцев. В этих боях наша авиация здорово помогала пехоте. Весь световой день, как по конвейеру, четверки штурмовиков Ил-2 бомбили и обстреливали позиции финнов. А иногда появлялась целая стая пикирующих бомбардировщиков Петлякова или Туполева, в количестве сотни самолетов, в сопровождении десятков истребителей. И тогда у финнов ходуном ходили сопки.
Это был не сорок первый год, когда наш самолет можно было увидеть как экспонат выставки.
Стоит знойная погода. Июль. Мы на отдыхе после боев за Выборг. Немудреные шалаши и землянки – этого вполне хватает солдату в такую погоду. В зеленях хлопочут птицы. Смолистый дух идет от медно-золотистых сосен. На песчаных буграх и откосах улыбается краснобокая земляника. Цветут травы, наливаясь соками земли. Розовым пламенем цветущего иван-чая пламенеют каменистые сопки. Мир и тишина. Что еще нужно человеку и всему живущему на земле?
Сегодня у нас банный день. Правда, бани как таковой нету, но Карельский перешеек не обижен озерами, в которых купался еще Адам со своим семейством. Полк по частям ходит на ближайшее озеро. Идем туда и мы. Мы – это Касимов, Касаткин и я. Купаемся, а заодно стираем свое обмундирование и белье. Солнце припекает. Вода – парное молоко. Мы блаженствуем, пока сохнет наша постирушка. Но вот и конец нашему блаженству. Мы отправляемся в свое расположение.
Уже к концу пути я оглянулся и увидел двух всадников. В первом узнал комдива генерала Щеглова. Сказал об этом ребятам. Ну что же, пускай едет. Мы на законном основании топаем по дороге.
Дорога спускается в заболоченную низину и превращается в тропинку. А навстречу нам идет лейтенант с велосипедом. Мы вежливо уступаем дорогу, и в это время раздается команда: «Солдаты, стой!» Мы оборачиваемся и замираем по стойке «смирно». Нас нагнал генерал. Комдив продолжает: «Получайте по пять суток строгого ареста».