Герой
Шрифт:
Словом, силы были примерно равны, и ни одна сторона не могла взять верх. Солнце ползло к зениту. Оно играло на стороне катафрактов. Мм, воевавшим на раскаленных равнинах Азии, зной македокского летнего полдня казался чуть ли не прохладой.
Внезапно забили барабаны ромеев, загрохотала медь, заревели трубы — и из леса неторопливо и грозно выехали всадники. Катафракты.
Дружина Сергея сражалась на правом фланге, а ромейская конница выступила слева, но Духарев лично в битве не участвовал, потому увидел их одним из первых. И сразу понял, что магистр Варда Склир переиграл русов. Сейчас катафракты ударят в спину дружинникам Мстиши,
И всё. Конец. Но у Духарева есть шанс спасти хотя бы собственную дружину. Пока ромеи будут громить левый фланг и центр, Сергей успеет отвести своих. Легкая конница ромеев — не помеха. Не остановят.
Отойти или драться?
Духарев колебался недолго.
Посланный Сергеем гонец пробился к Стемиду с приказом — выводить из боя всех, кого удастся. Собрать хотя бы тысячу, обойти место битвы и, в свою очередь, ударить во фланг катафрактам. Толку от этого будет — чуть. Но хоть что-то. Выиграть время, дать возможность Икмору перестроить своих.
Тем временем на левом фланге тоже увидели ромеев.
Мстиша попытался развернуть своих, двинуть навстречу... Пустая затея. Измотанные боем гридни Свенельдича противостоять свежим силам ромеев были не способны. Катафракты опрокинули их и погнали на собственную пехоту. Сам Мстиша погиб одним из первых. Убил его лично патрикий Петр, скопец, возглавлявший атаку засадных тысяч. Разрубил молодецким ударом от плеча до пояса.
Войско союзников дрогнуло. Дружина Духарева не успела провести обходной маневр. Путь гридням перекрыла собственная пехота. Ядро союзников, русы и булгары, теснимые с трех сторон, отступали к своему лагерю, в котором уже бесчинствовала легкая конница патрикия Алакаса. Духарев увидел, как отходят угры. Тотош уводил своих, понимая, что разгром неизбежен.
— За мной, дружина, за мной! — надсаживая горло закричал Духарев, разворачивая коня. — Отходим! За мной!
Пользуясь тем, что на правом фланге сохранился хоть какой-то порядок, Духарев решил попробовать увести уцелевших. Сейчас главное — прочь от лагеря. Отдать его ромеям — пусть грабят. Главное — сохранить воинов.
То ли Инвар понял его замысел, то ли — поддавлением катафрактов, но войско русов подалось вправо и, перестраиваясь на ходу, начало отступление. Ромеи наседали, но куда менее энергично, чем раньше.
Несмотря на все усилия магистра Склира и его лохаргов, большая часть ромейского войска устремилась к лагерю россов. Грабить. В общем, у Духарева и Ингмара был серьезный шанс уйти, сохранив свои дружины...
Но внезапно всё переменилось.
... Магистр Склир уже готов был отказаться от преследования отступающих русов, когда расклад сил на поле битвы радикально изменился. На горизонте появилось новое войско. И поскольку все силы ромеев в данный момент были уже задействованы, главнокомандующему Варде Склиру оказалось совсем не трудно догадаться, чьё это войско.
Как уже не единожды сказано выше, магистр Склир был отменным стратегом. Поэтому сразу сообразил, что будет дальше. Загудели трубы: общевойсковой сбор.
Через несколько минут наиболее дисциплинированная часть ромейских воинов собралась вокруг своего командующего. Это были те, кому было суждено спастить. Предоставив собственной участи тех, кто не мог передвигаться или слишком увлекся грабежом, Варда Склир покинул поле боя и скорым маршем двинулся к Аркадиополю.
Он
Русы тоже понесли серьезные потери. Не менее серьезные, чем ромеи. Но сил у них оставалось достаточно, чтобы продолжать грабить ромейские земли.
Ни стратилат Склир, ни великий князь Святослав еще не знали, что исход военной кампании этого лета будет решен не здесь, на землях Фракии и Македонии, а в далекой Кесарии, где дука [19] Варда Фока, племянник убитого Цимисхием Никифора Фоки, поднял мятеж, сбросил черную обувь, надел красную и объявил себя императором ромеев.
19
Дука — должность, существовавшая в начале только как воинская. Но с конца X и особенно в XI веке дука (подобно доместику схол) стал получать, помимо командования фемными войсками, гражданскую власть над фемой или рядом фем, где происходила война.
Иоанн Цимисхий в ответ обвинил в предательстве отца и брата Варды Фоки: куропалата Льва и его сына Никифора [20] и приказал их ослепить. Но Варда Фоку это не остановило.
«Не Цимисхию, а мне принадлежит верховная власть! — объявил он. — Я могу гордиться тем, что дед мой был кесарем, а дядя — императором. А узурпатор Иоанн не побоялся всевидящего ока правосудия и заколол своего кесаря, как жертву, на разостланной среди пола постели, а отца моего и любимого брата подверг страшным мукам и по какому-то неясному и недоказанному обвинению лишил их сладчайшего света. Справедливость побуждает меня отомстить за все это: я всемерно воздам ему за кровь близких, за то, что он замыслил погубить славный, доблестный род».
20
Автор приносит извинения читателю за обилие одинаковых имен, но ничего с этим поделать не может. Имена подлинные.
Это заявление не было голословной похвальбой. Мятежник действительно собрал немалое войско, так что угроза была очень серьезной.
Цимисхию потребовались все свои силы, чтобы подавить мятеж. И возглавить эти силы должен был стратилат Склир. Поэтому в Аркадиоиоль пришел приказ, вызывающий стратилата Склира в Константинополь, а к Святославу прибыли послы императора Иоанна с многочисленными дарами и четким указанием василевса: заключить мир с катархонтом россов.
Война закончилась — начался торг.
Его результата Духарев дожидаться не стал. Как только поджила нога, собрал своих дружинников, прихватил положенную ему часть добычи и отбыл в Булгарию.
Глава шестая
Сергей с трудом удерживался от того, чтоб не дать шенкеля Калифу, поднимая его в галоп.
Но следовало сохранять достоинство.
Воевода армии победителей не должен вести себя, как влюбленный мальчишка.