Героями не рождаются 2
Шрифт:
— Что, уже пора? — Недоумённо уточнил он, будучи уверенным, что вроде бы совсем недавно спустился в свою личную лабораторию, а тут, оказывается, полдня успело пройти.
— Как вы и велели, я созвала всех к шести вечера, — был дан ему ответ.
— Опять заработался, — под нос себе пробормотал Гофман. — Рурика, пожалуйста передай всем, что я подойду минут через пять-десять.
— Эти будут ждать вас столько, сколько потребуется, господин.
Сказав это, девушка удалилась, и пусть говорила она всё тем же безжизненным тоном, её создатель всё же сумел различить пренебрежительные нотки, как, впрочем, и обычно, когда дело касалось прочих участников их небольшого «клуба
Она была его первым удачным детищем, вполне жизнеспособным, не требующим особого пригляда и даже в меру инициативным. Ставшим для гениального учёного не только результатом его трудов, но чуть ли не правой рукой. Если бы ещё не эта её непрошибаемая уверенность в превосходстве искусственно выращенных людей, наделённых немалыми талантам и лишённых всяческих недостатков, над обычными. Но кому, как не ему знать, что совершенства не существует, а идеал недостижим? Что, впрочем, совсем не означает, что к нему не стоит стремиться.
Тем не менее, у девушки были все основания так считать хотя бы потому, что заложенные в неё с самого «рождения» сверхспособности отлично прижились, причём без каких-либо побочных эффектов в виде мутаций и уродств, чего нельзя было сказать об остальных их сподвижниках. Во всяком случае тех из них, кто изначально был обделён даром. Неудивительно, что в её глазах они смотрелись по меньшей мере ущербно.
И всё-таки, был ряд причин, по которым сам Гофман даже с натяжкой не смог бы назвать своё творение совершенным. Например, эта её низкая эмоциональность. Возможно в критических ситуациях подобное и хорошо, однако же во всём остальном она более походила на говорящий манекен, чем на живого человека.
В принципе, это было не особо критично, однако для его амбициозного Проекта подобные… особенности не приемлемы. Тот, кому суждено стать воистину идеальным Героем, спасителем человечества и символом единения людей и сверхов, не должен вести себя как стереотипный робот из старинных фантастических фильмов. Он обязан объединять людей вокруг себя, сплачивать их, подавать пример, наконец!
Если же получится лишь намного более могучая версия Рурики, то… люди станут объединятся разве что за счёт общей ненависти к этому бесчувственному, но при этом невероятно сильному гомункулу. Так что Ивану Карловичу предстояло ещё много работы над своим самым совершенным и самым ультимативным творением прежде чем отпускать его в свет, ибо даже малейшая ошибка была неприемлема. Дождавшись пока помощница выйдет, учёный в очередной раз всмотрелся в такое знакомое и такое родное лицо.
— Потерпи ещё чуть-чуть, — прошептал он прежде чем удалиться.
В оговоренное время он уже заходил в просторное полутёмное помещение, ранее служившее на этой ныне заброшенной ТЭС столовой, хотя сейчас оно было переделано под конференц-зал.
— Рад, дорогие друзья, что все вы здесь собрались! — Поприветствовал он только его и ждущих единомышленников.
Народу присутствовало совсем немного, в общей сложности и десяти человек не набралось, что делало их ещё более ценными в его глазах. Каждого он знал, как облупленного, каждый был обязан ему по гроб жизни, и у каждого из них в их небольшой организации были свои обязанности. Впрочем, чрезмерно раздутый штат в их деле стал бы скорее помехой, чем преимуществом, а так — он без особого труда со своей стороны мог держать руку на пульсе и не опасаться, что какая-нибудь мелкая сошка засветит их убежище.
— Не все, — среди ответных приветствий прозвучал один крайне недовольный голос. — Мне кажется, или кого-то не хватает?
Говоривший оказался с ног до головы закутан в тёмный плащ. Если бы кто-нибудь осмелился заглянуть ему под капюшон, он увидел бы лишь багровую, будто от впитавшейся крови, маску из Тэ-ткани, да полыхающие гневом глаза в прорезях. Впрочем, это было постоянное состояние Берса с тех самых пор, как Гофман одарил его сверхспособностью. Если многие из присутствующих скрывали под глухими одеждами физические дефекты, то проблемы данного индивидуума оказались куда глубже, затрагивая его психическое состояние.
Впрочем, Берсу вполне хватало самоконтроля, чтобы не крушить всё на своём пути, а направлять гнев в куда более конструктивное русло. Мало кто знал, чем он занимался раньше, но практически все из коллег представляли, какие громадные усилия он прикладывает, чтобы держать самого себя в узде, и понимали, что человек он крайне непростой даже не учитывая обретённых способностей.
— Ты прав, — спокойно согласился с ним Гофман, пройдя к своему месту, находящемуся во главе длинного стола, — с нами нет Павла и это одна из причин, по которым я собрал вас сегодня. Прошу, присаживайтесь.
Учёный показывая пример первым опустился на стул с высокой спинкой. Остальные заняли свои места следом за ним, и лишь Берс немного приотстал, как бы подчёркивая своё раздражение тем, что… вообще какие-то особые причины ему были и не нужны, ведь он делал это практически каждый раз, снова и снова находя для себя повод быть недовольным. Впрочем, сейчас его вполне можно было назвать весомым, потому как с Пашкой они вроде как ладили.
— Не буду ходить вокруг да около, господа, — начал Гофман, когда все расселись, — с прискорбием вынужден сообщить, что мы понесли первые потери — как я уже сказал, нашего друга и коллеги Павла более нет среди живых.
Он ожидал, что начнётся неразбериха с попытками перекричать друг друга, однако собравшиеся напротив вели себя тихо и сдержано, периодически напряжённо косясь на сидящего у дальнего конца стола Берса. Тот тоже как-то подозрительно затих, опустив голову и положив сцепленные в замок руки перед собой на столешницу. Смотрелось это откровенно пугающе и Гофман уже приготовился к худшему.
Ему далеко не раз приходилось иметь дело со впавшими в истерику новоявленными сверхами, особенно когда у них начинались изменяющие их тела мутации, что душевному равновесию не способствовало от слова совсем. Однако же Берс и здесь выделялся на общем фоне, ибо доставшаяся ему способность на краткое время увеличивать свои силы в несколько раз, могла быть очень опасна, особенно когда он давал волю постоянно снедавшей его ярости, превращаясь в алчущего крови и разрушений берсерка, почему, собственно, его так в последствии и прозвали.
— Как это произошло? — Тишину, сгустившуюся до такой степени, что хоть ножом режь, разорвал его всё также тихий голос, от которого у многих из присутствующих по спине пробежали мурашки.
— Боюсь, это моя вина, — покаянно склонил голову Гофман, — мне не следовало отпускать его одного на столь важное задание. Но все вы знаете, как сильно он хотел быть полезным нашему общему делу, так что я решил дать ему шанс.
Паренёк младшего студенческого возраста в засаленной оранжевой толстовке с натянутым по самые брови капюшоном, не слишком успешно скрывающим осунувшееся лицо нездорового зеленоватого оттенка, выразительно покашлял в кулак.