Герр Вольф

Тавровский Александр Ноевич

Гитлер с видимым интересом слушал своего нового историографа. Как хорошо, что он выбрался на природу! В конце концов, она вечна, а его враги и этот шайскерл Гальдер смертны! И все, что этот мерзавец сдуру наговорил ему, завтра умрет вместе с ним! Все зависит от провидения, а оно, несомненно, на его, Гитлера, стороне!

– Представляете, мой фюрер, – как сквозь сон донесся до него счастливый голос Пикера, – вчера я тоже катался на моторной лодке по Бугу! Вы были абсолютно правы: вся природа вокруг очень напоминает Везер! Но, к сожалению,

здесь все заросло сорняками и сильно заболочено. И земля почти совсем не возделана. А на лугах не пасется скот. Местные жители без особой нужды даже пальцем не шевельнут! Разве что, когда будут умирать с голоду! Да и зачем: на этой плодородной земле они и так все имеют! Ну буквально повсюду спящие люди!

Гитлер с наслаждением смотрел на этих немногих поистине верных ему сотрудников. Кто только ни пытается дискредитировать их в его глазах! Ему постоянно нашептывают, что шеф его адъютантов Шауб, имперский руководитель партии Борман, его личный фотограф Гофман и все его адъютанты и ближайшие помощники переходят все границы в употреблении алкоголя и половом разврате. В его имении в Оберзальцберге на глазах служащих и рабочих эти высокопоставленные господа якобы позволяли себе такое, что Гиммлер был вынужден докладывать ему об их похождениях и о том вреде, который наносят они его имиджу. И даже намекнул, что не отважится сказать ему всю правду!

Да, он, Адольф Гитлер, многое прощал своим приближенным. Он всегда ценил людей не за их происхождение и заслуги, а прежде всего за их преданность лично ему. А личный адъютант Шауб после Пивного путча сидел с ним в тюрьме Ландсберга! И что такое какие-то «пьяные оргии с балеринами всех сортов» против их тюремного братства!

Знатных и заслуженных много, преданные не за страх, а за совесть – всегда в исчезающе малом количестве! А он с рождения находился в окружении врагов и предателей!

О, он прекрасно отдает себе отчет, что не все имеющие арийскую внешность и нордический характер обладают его высокими моральными качествами, умением довольствоваться малым в борьбе за вечные идеалы! Невозможно заставить этих молодых здоровых саблезубых волков в черных эсэсовских мундирах питаться исключительно шпинатом и иметь одну самку! Но это все исключительно преданные ему волки, он и они – одна стая, а те, во главе с Гальдером и Боком, – чужая! Даже Сталин ближе и роднее ему по духу и факту рождения!

Ничего не поделаешь, его саблезубые кровожадные и такие неуемные во всем черные волки не обладают его вкусом и мерой, не разбираются, как он, во фламандской живописи и готической архитектуре. Но зачем им это?! У них есть он, Адольф Гитлер, великий фюрер и верховный жрец в одном лице! Он, как Христос, ответит за все их грехи перед богом, провидением и черт знает чем еще, что таится в мрачной бездне универсума!

Их дело – исполнять его волю и хранить его как зеницу ока. В этом и заключается смысл их жизни. А он готов сквозь пальцы смотреть на их маленькие арийские шалости. И тогда все вместе они непобедимы!

Фюрер

поощрительно кивнул все еще задорно болтающему Пикеру. Даже в глубокой задумчивости он никогда не выпускал из виду окружающих его людей и не терял нить разговора.

– А между тем, – перебил он Пикера, – у украинцев был период культурного расцвета, кажется, в Х-ХII веках, но теперь их церкви с дешевыми позолоченными образами – такое же убедительное доказательство их духовного упадка, как и музеи, в которых выставлено собрание старомодного хлама.

Тем временем катер причалил к пристани.

– Мой фюрер, – обратился к Гитлеру Шмундт, – надеюсь, теперь вы наконец-то позволите проводить вас на обед?

– Разумеется, Рудольф, разумеется. Но я до сих пор не осмотрел свой бункер. Это безобразие! Безопасность превыше всего!

– Но, мой фюрер, – трагически развел руками Шмундт, – доктор Морелль рекомендовал вам принимать пищу в одно и то же время!

– Шмундт, Шмундт! Я бы не советовал вам превращаться в зануду и догматика Гальдера! Вы в курсе, почему девяносто процентов исторических покушений были успешными? А я в курсе! Единственный метод, который следует применять, – это не придерживаться в своей жизни регулярности. Все лучше делать в разное время и внезапно.

Гитлер первым решительно шагнул к трапу.

Глава 12

Бункер фюрера находился рядом с его домиком, и попасть в него можно было как с улицы, так и из наземных апартаментов.

Гитлер перевидал на своем веку множество бункеров. И все же Шмундт и Раттенхубер не могли не заметить, что у входа в личное бомбоубежище «Вервольфа» шеф заметно заволновался. Нахмурясь, он довольно долго стоял перед открытой массивной, из броневой стали, дверью, словно не решаясь войти.

– Шмундт, – наконец горячечно прошептал Гитлер так тихо, что адъютант был вынужден приблизиться к нему почти вплотную, – так вы утверждаете, что дно этого бункера касается гранитной плиты?

– Так говорят, мой фюрер, – пожал плечами Шмундт. – Если прикажете, я сегодня же проконсультируюсь у Шпеера!

Фюрер отрицательно мотнул головой.

– Не стоит, Рудольф. Я поговорю с ним сам. Насколько мне известно, Шпеер в ставке. Пригласите его ко мне… после ужина.

– Яволь! – вытянулся Шмундт.

По бетонным ступенькам они спустились вниз. По обе стороны коридора располагались комнаты размером не более чем три на пять метров. В кабинетах ничего лишнего: паркет, санузел, вмонтированные в стены шкафы и сейфы, простая, без затей, мебель. Только в спальне пол украшал персидский ковер.

Но зато все помещения бункера имели многоступенчатую вентиляцию, центральное отопление, были радио– и электрифицированы.

– А здесь вполне уютно, господа, – неожиданно повеселел Гитлер, ступив на персидский ковер. – И главное, какая тишина! Только здесь можно быть наедине с вечностью! Выключите свет, Шмундт!