Гевара по прозвищу Че
Шрифт:
Переправившиеся за границу Рауль Кастро и Маркес попробовали связаться с бывшим президентом Мексики Ласаро Карде насом, который мог без труда оказать воздействие на мексиканское правительство. В конце концов, с помощью старой няньки Карденаса, жившей в Хикилпане, им это удалось. Карденас принял адвокатов кубинцев, которые попросили его переговорить с министром внутренних дел, но экс-президент решил пойти дальше и сказал, что обратится непосредственно к своему преемнику Руису Кортинесу.
6 июля, когда положение арестованных все еще оставалось неопределенным, Эрнесто наконец-то написал родителям длинное письмо, в котором
«Я занимался физической подготовкой молодежи. Именно к этому участию в революционной работе вели все события, совершавшиеся прежде в моей жизни. А будущее делится на два: среднесрочное и ближайшее. Я могу сообщить вам, что среднесрочное связано с освобождением Кубы. Мне предстоит или победить вместе с ними, или погибнуть . там... Что касается ближайшего будущего, то о нем я мало что могу сказать, потому что не знаю, что случится со мной. Я во власти судьи, и мексиканцам будет легко выслать меня в Аргентину, если я не смогу получить убежища в третьей стране, что я думаю, пошло бы на пользу моему политическому здоровью».
Походя он упомянул, что в любом случае Ильда-старшая вместе с Ильдой Беатрис вскоре уедет к своим родным в Перу и что их семейный разрыв стал свершившимся фактом. В том же письме он объявил, что ему не нравится, что его письма читают посторонние, и поэтому теперь он будет писать реже.
«Мы готовы начать голодовку протеста против необоснованного задержания и пыток, которым были подвергнуты некоторые из моих товарищей, и продолжать ее сколько потребуется. Дух в нашей группе в целом очень высок.
Если по какой-либо причине, которую пока что нельзя предвидеть, я больше не смогу писать, если я сойду с ума, то, прошу, считайте эти строки прощанием — не очень красноречивым, но искренним. Всю свою жизнь я, спотыкаясь, брел по дороге в поисках моей правды и теперь, когда у меня есть дочь, которая сможет продолжить дело после меня, я замкнул круг. Теперь я могу воспринимать свою смерть как всего-навсего неприятность, как Хикмет : «Я ,, возьму с собой в могилу / лишь сожаление о неоконченной . песне».
Тремя днями позже, 9 июля, когда должна была начаться голодовка, иммиграционные власти освободили двадцать человек из числа задержанных. Освобождение сопровождалось странным бюрократическим выражением: «Вас приглашают покинуть страну». Юниверсо Санчеса, Сиро Редондо, сына полковника Байо и еще нескольких человек освободили под честное слово с единственным простым условием — еженедельно являться для регистрации. Еще двоих средства массовой информации обвинили в том, что они являются коммунистами, и их выслали из Мексики под тем предлогом, что у них истекли сроки разрешения на иммиграцию. В тюрьме остались лишь Фидель, Эрнесто Гевара и Каликсто Гарсия.
Обращение Карденаса к мексиканскому президенту оказалось лишь первым успехом. Мексиканское правительство, похоже, решило пересмотреть проблему, решив, что не стоит публично потворствовать диктатуре Батисты. Но власти не привлекала и мысль об освобождении всех до одного кубинских революционеров. Снова возник основополагающий вопрос, связанный с самим принципом власти, с навязчивым: «Кто за это отвечает?» Этот вопрос и ответ на него составляли
Тюремные дни шли своим чередом. Эрнесто играл в футбол, а по четвергам и воскресеньям к нему приходили посетители. Он с большим удовольствием играл с маленькой Ильдой, пока она не засыпала, рассказывала ее мать, «а затем мог целую вечность смотреть на нее и развлекаться гримасами, которые она строила во сне».
Мать Эрнесто в письме сурово отчитала его. 15 июля он направил ей ответ: «Я не только не являюсь умеренным, но и никогда не попытаюсь стать им». Так что она не могла питать ложных идей по поводу положения, в котором оказался сын. К тому же она теперь знала, что ему не изменило чувство юмора: в том же письме он пояснил, что «пятна на письме — это не кровавые слезы, а томатный сок».
Фидель был освобожден 24 июля. Какие условия были достигнуты в ходе переговоров? Действительно ли помогло вмешательство в события бывшего президента? Двоим товарищам, оставшимся в заложниках, Фидель пообещал, что не начнет экспедицию без них.
Наконец, после пятидесяти семи дней заключения, Че и Ка-ликсто вышли за ворота тюрьмы «Мигеле Шульц». Ходили слухи о том, что кому-то где-то дали огромную взятку. Сам Че сказал Ильде, что они оказались на свободе «благодаря тому, что Фидель уплатил большую сумму денег иммиграционным властям». Фидель кратко и четко сформулировал свое отношение к Мексике: «Происшествие закончено и забыто, и я не хочу, чтобы кубинцы сохранили какую-то обиду на Мексику. Тюрьма и дурное обращение — все это составные части нашего дела борьбы».
Че рассказывал много лет спустя:
«Факт состоит в том, что Фидель, можно сказать, ради дружеских привязанностей, предпринял некоторые шаги, которые поставили под угрозу его революционные устремления. Помню, как я объяснял ему свое положение: я иностранец, незаконно проживающий в Мексике, которому предъявлена куча обвинений. Я сказал ему, что он не должен никоим образом прерывать революционную работу ради моего спасения и что ему следует оставить меня; что я понимаю положение и постараюсь приехать, чтобы принять участие в борьбе, отовсюду, куда бы мексиканские власти ни отправили меня, и что единственное усилие, которое он должен сделать — это добиться, чтобы меня выслали в какую-нибудь близлежащую страну, а не в Аргентину. Я также помню краткий ответ Фиделя: «Я тебя не брошу». И именно так и получилось, поскольку для того, чтобы вытащить нас из мексиканской тюрьмы, пришлось потратить драгоценное время и деньги».
Теперь костяк группы изгнанников, вынужденных еще более строго соблюдать секретность, оставшихся с разгромленной сетью конспиративных квартир и без денег, должен был найти новые жилища и заново организовать обучение. Они отчаянно принялись за организацию мер безопасности, чтобы сохранить оружие, которое удалось спасти, и за работу по восстановлению финансов движения.
Новый лагерь был организован в Мериде, а в Мехико устроили несколько тайников для оружия. Мария Антония взяла на себя ответственность за восстановление сети жилья; ей пришлось заложить свое собственное имущество и одежду, чтобы возместить первоначальные расходы.