Геймер. Тетралогия
Шрифт:
Юный самурай вернулся с четырьмя деревянными мечами, которые он с поклоном протянул Алу.
Ал не глядя взял два меча, один из которых привычно сунул за пояс. Другой крутанул в руке, проверяя вес и балансировку, после чего принял оборонительную стойку.
Самурай пригнулся и, выставив перед собой меч, приготовился к атаке: первым нападать на гостя считалось дурным тоном. Ал двумя руками завел меч себе за голову и с резким выдохом рубанул перед собой, так, как раскалывают топором пень. Юный самурай закрылся мечом, одновременно отбрасывая противника. Ал, не удержав равновесия, опрокинулся на спину.
'Хорошо, меч не настоящий, кишки бы вылетели за милую душу', - только и успел подумать Ал, вскакивая на ноги. Он был уже готов продолжать бой, в то время как юный самурай после полученного удара еще не мог разогнуться.
– Голова с плеч, - объявил Ал, сделав мечом движение в воздухе.
Раздались аплодисменты и слова одобрения собравшихся во дворе самураев.
Ал хотел было протянуть поединщику руку, но тот поднялся сам, красный от стыда и все еще держащийся за живот.
С балкона второго этажа за Алом наблюдали Гендзико, Кияма и еще несколько не известных Алу самураев и дам.
– Я вижу, вы еще не уехали, - дружелюбно обратился к Алу Кияма, - если ваш отъезд можно отложить, быть может, вы все же присоединитесь к пиру в честь вашей дочери и моего сына?
Ал оправил кимоно, думая о том, что у него с собой нет гербовой одежды . Среди самураев, наблюдавших за учебным поединком Ала, стояли прибывшие с ним самураи.
Глава 21
ТЮРЬМА
Утверждай что-либо, только когда тебе исполнится сорок лет. К этому возрасту ты уже достаточно повидаешь, и хорошего и дурного, и сможешь сделать правильные выводы. Начальство не должно давать ответственных постов молодым людям, которые от усердия, избыточной силы и нехватки жизненного опыта способны причинить много бед.
Еду действительно вскоре принесли, из-за своей решетки Тико наблюдал за тем, как открылась дверь в тюремный коридор и одетый в полотняные штаны и куртку самуи старик подкатил к мальчикам тележку со съестным.
Истекая слюной и мечтая только об одном - как можно скорее набить брюхо, Тико, однако, не потерял присутствия духа и попробовал даже вежливо заговорить со служащим, но не получил в ответ ни одного слова. Просовывая сквозь прутья решетки чашечку с пшенкой, сырую рыбку и чашку с соусом, старик только мычал, отчего Тико предположил, что тот немой.
Какая досада.
Старик сначала обслужил новенького и затем подошел к клетке, за которой томился Амакаву. Тико заметил, что его приятелю еще дали маленький серый хлебец, и заскучал.
Амакаву же, вместо того чтобы радоваться лишнему куску хлеба, смотрел теперь на него с ужасом, не решаясь отломить кусочек.
– Нам не дали палочек. Как есть?
– спросил Тико, расставляя кушанья возле своей постели.
– Руками. Они боятся, что мы используем палочки как оружие.
– Амакаву все еще смотрел на свой хлеб, трясясь всем телом.
– Разве ты не
Тико пожал плечами и, аккуратно взяв рыбку за хвост, отщипнул от нее кусочек нежного мяса.
– Почему ты не ешь?
– спросил он, опасаясь лишний раз глядеть в сторону друга.
– Не голоден, тогда дай мне!
Амакаву посмотрел на Тико глазами, полными ужаса.
– Я боюсь, мне сегодня что-нибудь отрежут, - выдохнул он, продолжая пристально разглядывать хлеб.
– Это за грехи мои. Воистину. За грехи!
– Он заплакал.
От неожиданности Тико подавился. И бросив еду, подошел к решетке.
– Почему ты думаешь...
– Он не смог подобрать слов.
– Потому что перед тем как изувечить человека, они дают ему немного дополнительной еды, чтобы у него были силы выдержать пытки. А перед тем как убить, приносят чашечку саке.
– Амакаву затрясся, подтягивая колени к подбородку и обхватывая их руками.
– Я никогда уже не увижу маму!
– Обязательно что-то отрежут?
– Тико косился на нетронутую еду, думая о том, что, наверное, невежливо есть, когда тебе говорят о таком несчастье. С другой стороны, живот уже подворачивало от голода.
– Зачем отрезать-то?
– Ну ты, брат, даешь!
– возмутился такому невежеству Амакаву.
– Отрезают палец и затем посылают его родителям.
– А почему палец?
– Тико отошел от решетки и снова сел на свою постель, запуская руку в чашку с кашей.
– Не лучше ли голову? Когда наши самураи поссорились с самураями господина Таномы, он наш сосед, был бой, и всем, кто не был зарублен во время сражения, отдали приказ покончить собой. Потом отцу прислали такие ящички с головами наших самураев, тех, что показали свою храбрость во время сэппуку, похвалили. Потом отец собрал всех наших людей и попросил гонцов еще раз рассказать о доблести павших. Головы героев возложили на алтарь...
– Тико обмакнул в соус кусочек рыбьего мяса и с наслаждением положил его в рот.
– Части тела присылают родственникам для того, чтобы содрать с них деньги, мол, не заплатите, получите своего сына по частям. А заплатите, вернем все, что от него останется. А если прислать голову... без головы человек не живет... Мне это отец рассказывал.
– Дедушка говорил, что платить за пленников - вздор и выброшенные деньги.
– Тико доел пшенку, запив ее остывшим чаем.
– Мой бы отец, наверное, заплатил.
– Амакаву сглотнул, силясь не заплакать.
– Раньше заплатил бы, до того, как я...
– Он запнулся и, сев на свое место, быстро принялся есть.
– После того как я подвел его.
– А моя мама точно отдала бы за меня все свои деньги.
– Тико посмотрел на Амакаву, глотая слезы.
– Раз такое дело, брат, надо хотя бы подумать о том, чтобы умереть достойно, не опозорив свои семьи.
Когда комендант замка Фудзимото Мицусигэ-сан доложил своему князю, что из храма Соун, что возле деревни Хатадзюку, были доставлены тела убиенных мальчиков, Кияма сразу же решил не привлекать к этому делу Ала. Бедолаге и так досталось выше крыши. Поэтому взяв с собой одного только однорукого Такеси, которым он пользовался как записной книжкой, Кияма лично отправился на осмотр тел.