Гезат
Шрифт:
Через десять дней, после окончания ремонта и строительства, армия вновь отправилась покорять бриттов. Двигались по той же дороге, ночевали в том же каструме — переделанном вражеском укреплении. На следующий день проехали мимо деревни, в которой мы захватили эсседы. Ни трупов, ни костей не увидели. Наверное, убитых забрали соратники и похоронили. Тела бедных обычно сжигают на кострах, топят в болоте или закапывают в землю на глубину около метра, а для богатого могут соорудить склеп и положить туда вместе с трупами рабов и любимых животных, оружием и доспехами, даже с эсседой, сосудами с едой и питьем. Прославленных воинов и друидов хоронят по границе территории племени, чтобы защищали и после смерти.
Бритты
Мы отправились на промысел под видом разведки. Ехали осторожно, опасаясь засад. Поскольку у меня богатейший опыт по их устройству, сразу определял стремное место и высылал туда пару человек, чтобы проверили, после чего двигались дальше. Обследовали две покинутые деревни, ничего в них не нашли. Крестьяне увезли всё, включая зерно нового урожая, на что потребовалось много времени и транспорта. Не думаю, что куда-то далеко. Скорее всего, прячутся в лесу. Искать их у меня не было желания. Конница в лесу теряет свое главные преимущества — скорость, маневренность, а для сражения в пешем строю тридцать человек мало. В любой деревне проживает раза в два-три больше мужчин, способных носить оружие.
Мы возвращались назад, посчитав день потерянным, потому что даже на ужин ничего не раздобыли. Уже были недалеко от каструма, когда прискакал воин из передового дозора и доложил, что впереди идет бой. Воевать здесь могли только римляне с бриттами, так что мы поспешили на помощь. Точнее, сперва я посмотрел, как проходит сражение. Может быть, нам лучше переждать, пока бритты перебьют римлян, а потом добить победителей, или и вовсе сделать вид, что мы ничего не видели и не слышали и вообще были в другом месте. Оказалось, что с полсотни эссед крутят «карусель» по солнцу на убранных полях перед когортой, высланной, как догадываюсь, за фуражом, то есть, как и мы, отправилась поискать что-нибудь съестное или ценное.
— Выезжаем по одному, пристраиваемся сзади к колеснице и убиваем воина и возницу, после чего отъезжаем в сторону и нападаем на следующую свободную, — приказал я своим подчиненным.
Эсседы проносились метрах в двадцати от нас со скоростью укороченной рыси рослой лошади — километров тринадцать-пятнадцать. Я разогнал коня до нормальной (полевой) — под двадцать — и выскочил на поле. Догнал и напал на тех, кто уже был спиной ко мне. Воин-лучник, голый по пояс, обмазанный синей краской и с наизвесткованными, казавшимися рыжими волосами, уложенными в виде извилистого ирокеза, как раз собирался натянуть тетиву и отправить очередную стрелу в римлян, когда я поравнялся с эсседой и уколол его пикой между лопаток. Бритт потерял равновесие и завалился на своего возничего, благодаря чему тот прожил на несколько секунд дольше, ровно до тех пор, пока его перестали прикрывать. С эсседы они свалились одновременно.
Только расправился с ними, как заметил пролетевшую рядом с головой стрелу. Выпустили ее с близкого расстояния и промазали. Метко стрелять из лука с трясущейся платформы можно только по очень большой и, желательно, неподвижной мишени, как остановившаяся когорта. Затем я догнал эсседу, ехавшую впереди зачищенной, и точно так же расправился и с ее экипажем. Воин на ней был в бронзовом шлеме и кольчуге. Наверное, вождь и командир. К тому времени я оказался
Я остановился возле убитого воина с «ирокезом», пригляделся к его волосам внимательнее. Несмотря на то, что кувыркнулся он с колесницы головой вперед, прическа не пострадала. Оказалось, что волосы смазаны смолой. Как мне рассказывали, смола эта не из обычной сосны, а из растущей только на Пиренейском полуострове. Она лучше держит. Наверное, у нее есть еще какие-то преимущества, но я пользоваться ею не собирался, поэтому и не расспрашивал. Представляю, сколько она стоит в Британии! Наверняка этот «синий» не простой вождь племени, а уездный предводитель кельтов.
— Вовремя вы подоспели! — подойдя ко мне, произнес центурион первой центурии, который являлся и командиром когорты.
— Не мы, так другие выручили бы, — отмахнулся я. — Все равно большого вреда бритты не могли причинить вам.
— Семнадцать человек ранено и двое убиты, — сообщил он.
— Зато мы перебили почти семь десятков, — похвастался я.
— Иногда конница бывает полезна, — сделал вывод центурион.
Мы собрали трофеи и отправились в каструм вместе с когортой, которая передумала искать фураж. Я надеялся, что продадим хотя бы половину из тридцати четырех захваченных эссед, но покупателей не нашел ни на одну. Пришлось продавать по частям. Колеса и половину лошадей-недомерков забрал трибун Спурий Эбуций Кар для обоза, а остальных животных пустили на мясо. Деревянные части пошли на дрова, а немногочисленные железяки забрали у нас кузнецы-ремонтники, которые есть при каждом легионе, дав взамен уксус, который им выделяют для работы. Если нет вина, а на острове с ним сразу возникли проблемы, потому что купцы не подвозят, а с собой привезли мало, то в питьевую воду обязательно добавляем по несколько капель уксуса, чтобы дезинфицировать ее. Римляне понятие не имеют о микробах и бациллах, но знают, что вино и уксус прогоняют злых духов, которые заражают воду.
Темзу я узнал по вонище. В будущем был уверен, что так смердит река потому, что в нее гадит все население острова, и с особым рвением делают это жители столицы, расположенной на обоих ее берегах. Теперь понятно, почему англичане все время будут делать пакости другим народам. Если бы я жил в таком дождливом, кислом месте да еще и на берегу вонючей Темзы, тоже бы мстил всем счастливчикам. Вот и нынешние аборигены, которые называют реку Тамесас (Темная) натыкали кольев не только на противоположном, левом берегу, но и в дно на броде. Впрочем, римляне не сразу поверили, что это брод, потому что был прилив. Он здесь высотой метров шесть.
Когда отлив достиг нижней точки, легионеры из седьмого легиона по шею в воде и под прикрытием катапульт и карробаллист пересекли реку, расчистили завалы из деревьев, разогнали кучки бриттов, пытавшихся помешать им. Те, поняв, что не смогут остановить римлян, запрыгнули в эсседы и укатили по дороге, ведущей на северо-восток. За два дня на противоположный берег переправилась вся армия, включая обоз, и надолго обосновалась в большом каструме, потому что к Гаю Юлию Цезарю повалили посольства разных племен, резко пожелавших стать друзьями и данниками Рима.